С 23 апреля по 14 мая в Музее Достоевского открыта выставка "Геннадий Манжаев. Тревога. Времена".

«Здесь есть условный реализм с недомолвками,/ оборванным видением. В конечном результате/ это фиксация конкретного состояния души». Г. Манжаев

Писать о художнике Геннадии Манжаеве и легко, и трудно. Легко потому, что он уже сам сформулировал основные доминанты своего творчества. Человек с внутренней духовной напряженностью, он много размышляет о жизни в различных её аспектах, об искусстве и о собственной работе в нём. Будучи ещё и литературно одаренным, он претворяет свои наблюдения и размышления в тексты, которые облекает в оригинальную форму, которую можно назвать своеобразным видом графики, подобно известной в современном искусстве области авторской книги. Назвал он этот массив своих поэтически – философских откровений «Генкины сказки». Эти тексты дают путеводную нить к осмыслению его разностороннего вклада в отечественную культуру.

Вместе с тем писать о нем трудно, потому, что его личность сложна и многомерна. Будучи в постоянном духовном поиске, он ищет и адекватные способы выражения. Поэтому поразительно разнообразие состояний и технических воплощений в его искусстве. Здесь и просветленные фигуративные образы в лирически мягком цвете в пастелях и живописи, «грусть и нежность» в женских видениях, здесь и полуабстрактные «обрывки мысли» в черно-белых «ассоциативных» рисунках, здесь и трагические предчувствия в оригинальных авторских техниках с процарапыванием и выжиганием, здесь монументальные символические объекты из «готовых вещей» и текстиля, здесь, наконец, новые идеи в создании современной иконы, что сейчас необычайно важно. Естественно для него и стилистическое разнообразие от изысканно-утонченного до брутализма и наива.

Выставка в Музее Достоевского дает возможность прикоснуться к некоторым направлениям его художнической мысли. Музей постоянно устраивает выставки современных художников, не обязательно связывая их непосредственно с творчеством Достоевского. Выставка Манжаева тоже не содержит прямых ассоциаций такого рода. Можно, конечно, вспомнить, что Омск и Петербург, родные города художника, тесно связаны и с именем писателя. Но зритель интуитивно пытается все-таки найти влияния. Конечно, в поисках себя, такая личность, как Манжаев, не могла пройти свой путь без воздействия великого писателя. И обращение к «двум безднам», и сложность художественного языка, будто нащупывающего истину, и страстностная, безоглядная выразительность, кажется, вполне проявляются на выставке. Если прочитать её как очередную «Генкину сказку» «о Временах» , то, вспоминая строчку другого великого писателя, можно сказать, что сказка – «…намек, добрым молодцам урок». Урок неустанного горения в творчестве.

Николай Благодатов