Надежды и Евгении Погоняловых и Марии Владимировой

Одни годы проходят незаметно и стираются в памяти поколений, другие – оставляют яркий след в истории. Далекий 1921-й вписан в хроники исключительно важными, повлиявшими на ход дальнейшей истории, хотя и мало сопоставимыми, событиями – вроде изобретения инсулина в Канаде или основания Коммунистической партии Китая. В России в тот год неурожай и гражданская война вызвали чрезвычайный голод – в частности, в Поволжье; жестоко подавлены крестьянское восстание в Тамбовской губернии и восстание военных моряков в Кронштадте; в Петрограде ушел из жизни поэт Александр Блок; на Х съезде РКП(б) Ленин объявил о переходе страны к новой экономической политике…

Как воспринимались эти события их современниками из числа профессиональных творцов – художниками, музыкантами, актерами только зарождавшегося кинематографа, сегодня известно неплохо. Однако не менее любопытно начало второго десятилетия ХХ века отразилось в произведениях непрофессиональных и несостоявшихся, увы, по разным причинам, но при этом весьма ярких юных дарований той баснословной эпохи. Именно об их творчестве и рассказывает выставочный проект галереи «Ковчег», которая представляет его в Выставочных залах Государственного музея А.С. Пушкина.

В те далекие 20-е годы 20 века юные еще героини нынешней выставки не были знакомы друг с другом. Жившие в Петрограде сестры Надежда и Евгения Погоняловы скорее всего даже не подозревали, что в Москве живет их сверстница Мария Владимирова. Возраст, любовь к рисованию и чрезвычайно яркое время, отпечатавшееся в их акварелях и рисунках, дали кураторам нынешнего выставочного проекта «1921 и другие годы» основание для сопоставления их художественных наследия в едином выставочном пространстве.

Сестры Погоняловы когда-то жили в Петербурге, на Большой Морской. Дача в Келомякки, шляпный «Салон мадам Погоняловой» в Гавани... В начале гражданской войны, с наступлением голода, Павел Федорович, бывший главный бухгалтер Балтийского завода, с женой и дочерьми перебрался на юг, в Таганрог. Вернулись обратно только через несколько лет, в разгар нэпа. До семнадцати-восемнадцати лет Женя и Надя рисованием не увлекались. Страсть к работе акварелью пробудилась во многом благодаря кинематографу – пленительным лентам с Верой Холодной и Лилиан Гиш, Иваном Мозжухиным и Рудольфо Валентино. Сказалось и то, что мама Жени и Нади, Елена Петровна, известная в Петербурге модистка, сумела передать дочерям интерес и внимательное отношение к костюму, обуви, прическам. Все это, помноженное на девическое воображение, любовь к литературе и изящным искусствам, а также несомненные природные способности барышень дали такой удивительный результат, вызывающий восторг и какую-то светлую грусть даже много лет спустя. Сестры, увы, не стали профессиональными художниками, последние их рисунки датированы 1927 годом. Жизнь пошла совсем не так, как им мечталось: рабочие будни и тяжелые испытания – годы за чертежной доской, ленинградская блокада… Но до конца жизни любили они разглядывать свои рисунки, каждый раз воскрешая в памяти дни молодости.

У Марии Владимировой, также взявшейся за карандаш и кисть лишь с приходом нэпа, был свой вдохновитель – младший брат ее матери художник Георгий Ечеистов. В 1919-1921 Манюра, как звали Марию в семье, была частым гостем в квартире, которую он делил с художником Георгием Щетининым. Здесь – очевидно, под их руководством – она создавала рисунки, используя зачастую бумагу, на которой стояла печать МАСТАРЧУВ. Можно сказать, это была печать времени: «Артель чувствующих и мастерская чувств» – так называлось маленькое творческое объединение, состоявшее поначалу всего лишь из двух художников – Ечеистова и Щетинина.

Мария Николаевна Владимирова тоже не стала профессиональной художницей, получить «системное» художественное образование ей не удалось. Однако, жизнь ее была все же связана с тем, что она любила и могла делать – с 1930-х Владимирова трудилась в «Союзфильме» («Союзмультфильме»). Девические же работы Марии Владимировой (творческий архив Владимировой содержит полторы сотни графических работ 20-х годов) семья Ечеистовых обнаружила в домашнем архиве только около года назад…