Статья "Об иллюстрации Л.О. Пастернака к драматическому этюду А.П. Чехова "Лебединая песня" ("Калхас")" передаёт историю создания одноимённого рисунка, находящегося в собрании Саратовского государственного художественного музея имени А.Н. Радищева.
"Леонид Осипович Пастернак (1862–1945) – художник, сочетавший в себе таланты виртуозного живописца и графика, а также вдумчивого иллюстратора. Первыми его произведениями в собрании Радищевского музея стали четыре рисунка тушью, поступившие в 1894 г. от Николая Васильевича Новикова. Все они воспроизводились в журнале "Артист", издателем которого был даритель. Весьма примечательна история создания иллюстрации Пастернака к драматическому этюду А.П. Чехова "Лебединая песня" ("Калхас").
Пьеса А.П. Чехова начинается монологом престарелого актера Светловидова, проснувшегося после банкета в закрытом театре в костюме греческого жреца Калхаса. Глядя со сцены в темный пустой зал, он ощущает одиночество и страх смерти, в чем признается появившемуся из уборной суфлеру Никите Ивановичу. Жалуясь на свою не сложившуюся жизнь, Светловидов тоже играет роль, но, уходя со сцены, плачет неподдельными слезами.
Рисунок Л.О. Пастернака исполнен тушью, пером и кистью на листе бумаги размером 19 х 18 см. Благодаря избранному художником ракурсу открывается лишь уголок сцены и создается впечатление, что перед нами не театральные подмостки, а обычная комната. В центре композиции около стоящей на полу зажженной свечи изображены друг напротив друга двое пожилых мужчин – Светловидов и Никита Иванович. Предметы театрального реквизита – стул с высокой спинкой, табурет, колонна – не отвлекают на себя внимание зрителя, а лишь обрамляют героев. Симметрично расположенные на переднем плане палка и ружье служат своеобразными кулисами разыгрываемому Светловидовым действу.
Актер стоит, широко расставив ноги и высоко подняв правую руку. Кажется, что он изрекает пророчество или проклятие. Поза героя картинна и патетична, но редкие растрепанные волосы и застывший взгляд широко раскрытых глаз с черными точками зрачков убедительно передают овладевшее им исступление. Его фигура, освещенная свечой, отбрасывает на стену тень. Эта огромная черная тень не повторяет в точности очертания тела и одежды Светловидова и поэтому живет собственной призрачной жизнью, что добавляет таинственности происходящему.
Однако общее настроение рисунка совсем иное. Трагический пафос образа, в котором пребывает актер, снижается предельно прозаической обстановкой. Довольно объемный живот Светловидова, плотно обтянутый напоминающим хитон одеянием, превращает трагика в комика. Его единственный зритель – изображенный слева Никита Иванович в халате, больше похожий на элемент декорации. Он стоит согнувшись, заложив правую руку за спину, а левую держа у груди. Суфлер внимательно слушает монолог, который, конечно, знает наизусть. Но он не проявляет нетерпения, его поза свидетельствует о почтительном отношении к таланту (как, впрочем, и о ревматизме).
Свеча – композиционный центр листа - имеет особое значение. Слабый огонек создает в помещении таинственный полумрак, населяет его фантастическими тенями, при этом обнажая реальность - двух стариков, закрытых в пустом театре. Но переставьте свечу - и старики превратятся в мудрых старцев, стул и палка – в трон и жезл. Пастернак мастерски передает "коварство" света, и мы ощущаем, что все, находящееся за пределами яркого света свечи, изменчиво и неверно. Трагедия и комедия постоянно меняются местами. Резкие контрасты света и тени в рисунке как нельзя лучше соответствуют чеховскому тексту, сочетающему комический и трагический планы. Последовательное обращение Л.О. Пастернака к теме театра и праздника, а также особая трактовка света как источника истинного или ложного представления о мире сближает творчество художника с творчеством представителей объединения "Мир искусства".
Но художник далек от желания последних театрализовать реальную жизнь, уйти от современности в мир прекрасного прошлого. Он будто бы хочет угнаться за временем, показать неповторимость и мимолетность каждого мгновения. Короткие штрихи заменяют четкую контурную линию, сообщая всей композиции подвижность и неустойчивость. Варьируя плотность наложения штриха, художник передает светотень.
Эти приемы характерны и для рисунка из собрания Саратовского государственного художественного музея имени А.Н. Радищева. Наиболее интенсивно звучит черный цвет теней, отбрасываемых фигурами Светловидова и Никиты Ивановича. Отдельные штрихи по краям теней по мере приближения к центру сливаются в плотные темные пятна, которые контрастируют с ярким пламенем свечи и бликами на одежде и лице актера. При этом Пастернак активно использует возможности фотобумаги, на которой исполнен рисунок. Чтобы изобразить огонь и блики, он соскабливает верхний серый слой, открывая нижний белый. Нечеткие контуры фигур и предметов создают ощущение дрожания пламени. Художник настолько точен в передаче своих натурных впечатлений, что свеча, свет пламени и тени становятся полноправными героями композиции наряду с персонажами Чехова.
Иллюстрация Л.О. Пастернака была воспроизведена перед текстом пьесы во второй книге журнала "Артист" (1890). Художнику удалось создать столь яркие образы, что А.П. Чехов "подкорректировал" текст специально для публикации в журнале.
Театральный, музыкальный и художественный журнал "Артист" издавался в Москве в 1889-1895 гг. В нем печатались научные и критические статьи, рецензии, отечественные и иностранные театральные обозрения, литературные произведения. Его страницы украшали репродукции картин известных художников, многочисленные заставки и виньетки. В журнале сотрудничали А.П. Чехов, Н.И. Немирович-Данченко, Н.С. Лесков, Ц.А. Кюи, Н.А. Римский-Корсаков, А.П. Ленский.
Л.О. Пастернак некоторое время был художественным редактором журнала и возлагал большие надежды на это издание, однако его надежды не оправдались. Позднее художник вспоминал: "К сожалению, "Артист" не был в настоящем смысле слова отражением нашей художественной жизни […] Литература была превалирующим элементом, и огромный перевес был за писателями. Первое время я мечтал, что удастся создать равновесие – приходилось бороться за художественно-живописные задачи и интересы. […] я, поняв, что вызвать среди литераторов, да еще того времени, серьезный интерес к художественно-живописным задачам почти невозможно, […] отошел от редактирования".
Одной из маленьких побед молодого художника в борьбе за "равноправие" изобразительного искусства и стал его рисунок к драматическому этюду "Калхас" (конец 1886 – начало 1887 гг.). Он был создан в короткий промежуток времени между началом сентября и началом октября 1889 года, о чем свидетельствуют письма А.П. Чехова к издателю журнала Ф.А. Куманину. 9 сентября 1889 года Чехов посылает ему текст пьесы, с тем чтобы она была напечатана в ближайшем номере журнала, а 10 октября того же года пишет: "[…] Что же касается "Калхаса", то в прошлый сезон о нем был у меня с Ленским разговор; собирались ставить и все откладывали […] Рисунок Пастернака очень хорош. Простите, что задержал. Ваш А. Чехов".
То, что речь идет именно о листе из собрания СГХМ им. А.Н. Радищева, подтверждается самим художником, который в своих воспоминаниях говорит об одной иллюстрации, сделанной им к «Калхасу». Более того, Л.О. Пастернак вспоминает интересный случай, связанный с реакцией Чехова на рисунок к его произведению: "[…] Я сделал рисунок пером, всем понравившийся. Однако оказалось, что я невнимательно прочел сценарий, где было сказано, что суфлер с бородой, а я нарисовал его бритым… Мне рассказывали, что когда Чехов увидел мой рисунок, он тут же "побрил" суфлера, т.е. вычеркнул из манускрипта слова "с бородой" и поместил суфлера – "бритым. По этому поводу мы с ним обменялись письмами". Действительно, в литографированном издании пьесы 1888 года в списке действующих лиц рядом с именем суфлера имелось уточнение: "старик с большой, седой бородой". В тексте, опубликованном в журнале "Артист", нет описания внешнего вида героя. Так визуальный образ, созданный художником, вытеснил образ словесный.
Л.О. Пастернак не знал о судьбе оригинала своего рисунка, предполагая, что он находится в семье Ф.А. Куманина или А.П. Чехова. Но благодаря Н.В. Новикову эта замечательная иллюстрация стала частью собрания Радищевского музея".
Шкута Е.А.,
младший научный сотрудник отдела русского искусства
Радищевского музея
