После художественной школы всяческое желание рисовать у Андрея Максютина пропало. Но обучаясь в техникуме на отделении строительных машин, он понял, что рисовать-то было гораздо интереснее! А потом, когда уже работал экскаваторщиком и его напарник, сочувственно глядя на невысокого худенького мечтательного паренька, как-то спросил: «Ты что, хочешь всю жизнь экскаваторщиком проработать?», – Андрей неожиданно однозначно и твёрдо ответил: «Нет!»
И, действительно, отслужив в армии, он уже без долгих раздумий поступил в уфимское училище искусств. Было начало 90-х годов: в магазинах – пусто, в стране – невиданная до сей поры инфляция, до дома – Альметьевска – далеко, да и чем особым в то время могла помочь ему мать-пенсионерка? Словом, тяжко приходилось, порой кроме чая с хлебом есть было абсолютно нечего. Зато какое раздолье было для творчества! После техникума Андрей и представить себе не мог, что можно так учиться: никто от тебя ничего не требует, только рисуй, сколько хочешь – с утра до вечера – рисунок, живопись, композиция, рисунок, живопись, композиция…
Преподаватели были разные, но уроки трёх из них запали в сердце Андрея Максютина особенно глубоко. Один, по стилю лирический художник, как-то очень убедительно сумел показать, что картина должна быть по сути своей доброй. Он же однажды в течение полутора-двух месяцев рисовал на занятиях небольшой бюст Венеры Милосской. А когда закончил работу, студенты просто диву дались. Глядя на поразительный по глубине рисунок, трудно было вообразить, что вся эта красота получилась в результате штриховки обычным карандашом. Это был очень поучительный пример того, как каждая работа сама свидетельствует, сколько труда и мастерства вложил в неё художник.
Следующий преподаватель не только обратил внимание Андрея Максютина на творчество выдающихся европейских художников Средневековья Босха и Брейгеля, но и научил подобно им умело объединять в одну картину множество, казалось бы, разных сюжетов. У третьего педагога, который даже не был непосредственным преподавателем, а вёл кружок гравюры, Андрей Максютин перенял те навыки, которые стали определяющими в его дальнейшем творчестве.
Может возникнуть вопрос: почему он отдал предпочтение именно линогравюре? Тем более, что в программе училища основной уклон был сделан на живопись. Во-первых, она привлекла его своей основательностью. В сравнении с рисунком карандашом или тушью она выглядела очень весомо, порой даже монументально. Ещё один плюс (вспомним Венеру Милосскую) заключался в том, что гравюру при всём желании невозможно выполнить быстро. Пока дело дойдёт до печати, которую Андрей Максютин производит всегда вручную с помощью алюминиевой ложки, приходится несколько раз прорисовывать исходное изображение, перенося его вначале на кальку, затем на лист линолеума, после чего приступать к самой гравировке. Все эти этапы порой существенно отражаются на конечном результате, поскольку в процессе работы что-то ещё добавляется, а что-то отбрасывается как несущественное и лишнее.
И, наконец, в эпоху, когда многие изображения можно получить с помощью компьютера и фотоаппарата, когда художников-рисовальщиков становится всё меньше, Андрей Максютин вполне осознанно выбрал метод, при котором между мастером и его рукой существует единственный посредник – творческая фантазия художника.
Вернувшись в Альметьевск, он какое-то время преподавал в художественной школе, затем работал художником-оформителем на производстве. Но в конце концов предпочел всему «свободное плавание», которое хоть и обрекает на финансовую нестабильность, но зато избавляет от многого из того, на что болезненно реагирует восприимчивая, чуткая к несправедливости и лицемерию душа.
В своих работах Андрей Максютин четко выделяет три направления. Пейзажи и портреты – это то, что помогает зарабатывать на жизнь. Отчасти сюда же можно отнести и иконопись, которой он занимается уже более 10 лет, расписывая иконостас и выполняя другие заказы для церкви первоверховных апостолов Петра и Павла в Альметьевске. Каноничная в своей основе иконопись не дает простора для творчества, но зато позволяет художнику ощутить реальную пользу, которую он приносит своей работой людям, помогая создавать в Божьем храме молитвенный настрой. И, наконец, третье – творческое направление, где Андрей Максютин в полной мере может выразить то, что его интересует, тревожит, волнует как художника и как человека. Отталкиваясь в своих ранних работах от фантасмагорических сюжетов Босха и Брейгеля, от евангельских историй и притч, персонификации пороков и добродетелей в картинах и гравюрах последнего, он со временем выработал свой индивидуальный стиль. В частности, отказался от изображения причудливых монстров и традиционных символов, стараясь донести до зрителя свои мысли и размышления в реальных, знакомых образах. Менялась с годами и манера создания композиции. Если первоначальные работы были густо населены персонажами, отличались обилием сюжетов и дополнительных деталей, то в гравюрах последних лет центральные фигуры укрупняются и акцент делается на основном сюжете.
Свои произведения Андрей Максютин выставлял чаще всего в коллективных экспозициях. Персональных было немного, последняя состоялась 10 лет тому назад. Очередная встреча – на этот раз с елабужскими зрителями – произошла 2 марта в Художественной галерее им. И.И.Шишкина Елабужского государственного музея-заповедника, где открылась выставка «Голос друга». Здесь альметьевского художника ожидал неподдельный интерес ценителей изобразительного искусства и их искреннее желание понять и постичь авторские замыслы. Вот только один из отзывов, обращённых к Андрею Максютину в этот день: «Когда я вошла в зал, то почувствовала будто удар от этой графики, живописи и всей атмосферы, которая создана вашими работами. При всём том, что они необычные, неоднозначные, требующие пристального внимания и размышления, а порой колючие – это, действительно, – голос друга».
По оценке искусствоведа Елабужского государственного музея-заповедника Елены Паршиковой, в Татарстане нет второго такого мастера линогравюры, как Андрей Максютин, настолько самобытно и оригинально его творчество.
На выставке «Голос друга» экспонируются 30 линогравюр и 12 живописных картин, созданных автором с 1993 по 2010 годы. Характерными чертами его графики нередко являются социальная заострённость и отражение тех или иных жизненных коллизий. Самая ранняя гравюра «Путешественники с другого берега» принадлежит к числу дипломных работ. В ней молодой художник изобразил соотечественников, потоком устремившихся со своей родины в заморские страны. Жалкие в своей наготе, они надеются обрести на чужбине лучшую жизнь. Но вместо этого встречают откровенные насмешки и отторжение. А то и гибнут, даже не достигнув вожделенного берега. Человеческая страсть к наживе образно представлена в гравюре под названием «Денежное дерево». В её многофигурной композиции, пространство которой насыщено самыми разнообразными сценами, можно увидеть всё, что сопровождает эту губительную страсть: от завистливых взглядов и желания поглубже закопать накопленное богатство до откровенного грабежа и убийства.
Большой интерес у зрителей вызвала работа художника «Железное сердце». Закалённое в жизненных испытаниях, одним из которых по мнению автора является служба в армии (отсюда известный образ с плаката «Ты записался в добровольцы»), оно становится неуязвимым для многих искушений, образно представленных змеями, пытающимися разорвать сердце на части. А введение таких бытовых деталей, как сохнущие в горячей кузнице рыбы и грибы, призвано по замыслу художника несколько смягчить напряжённый сюжет картины. Несомненной творческой удачей Андрея Максютина является линогравюра «Выход из глупости», навеянная раздумьями об абсурдности войны в Чечне.
Задумывая то или иное новое произведение, художник порой подолгу ищет и «примеряет» образы, которые смогут адекватно и не банально выразить главную суть. Так в одной из последних линогравюр «Поэт» прообразом главного, возвышенного по своей натуре героя послужил живший в нашей стране великан, достигавший двух с половиной метров.
Живописные картины художника более спокойны и уравновешенны. Часть из них послужила своеобразным полигоном при отработке техники темперной живописи, которой Андрею Максютину пришлось овладеть, получив заказ на иконы. В таких работах, как «Скоморохи» и «Ловящие ветер» он даже попытался совместить жанровые изображения с типичными элементами иконы. Библейские сюжеты «Бегство Ионы» и «Обращение Савла» стали основой для двух других его картин. Дань ветеранам, бывшим некогда мастерами своего дела, он воздал в работе «Самолёт», где молодой пилот, бережно поддерживая, ведёт к крылатой машине старого лётчика. Его восторженно приветствуют и ждут. А он, уже не слишком твёрдо ступая по земле, ещё покажет высший пилотаж, подняв самолёт в воздух.
Порой толчком к рождению сюжета будущих картин служат совершенно неожиданные события или факты. Так, глядя на работу «Проволочник», никто, конечно, не догадается, что её замысел возник после того, как взгляд художника упал на «колючую проволоку», опутывающую известный монумент поэта Мусы Джалиля в Казани.
Называя свою выставку по одноимённой линогравюре «Голос друга», Андрей Максютин прекрасно понимает, что будет услышан далеко не всеми (красноречивой иллюстрацией чему служит и данная работа). Но он всё же готов высказать в своём творчестве то, что считает в жизни главным и существенным. А где и когда художник обретёт своего истинного зрителя и слушателя – покажет время.
Людмила Пахомова,
журналист ЕГМЗ (фото автора)
