Что греха таить, наше сознание, отравленное мутными волнами постмодерна, приучено к определенному канону. Мы знаем, что приличный художник создает «проект».

Между тем, Бендиков, на первый взгляд, радикально порывает с этой практикой. Ну, в самом деле, нельзя же обнаружить проектность в черно-белой стилистике фотографий, или, скажем, в обращенности к архитектурным мотивам или любви к окружностям и стрельчатым формам.

Нет, Бендиков проявляет артистическую смелость, отказываясь от всяких внешних «связующих». Таким образом, каждый его образ, как бы лишается поддержки окружающих знаков, замирает в собственной автономности, одинокой замкнутости, что придает ему ауру некоего тихого и немного печального героизма. Можно сказать, что это искусство, лишенное оправдания, а лучше сказать, отказавшееся от оправданий во имя собственной цельности.

Вот фрагмент литой ограды, вот забитое досками окно, вот, покрытая плесенью колонна, а вот безыскусная виньетка рядом со звонком и столь, как будто, неуместной именной табличкой. Здесь нет двух одинаковых объектов, двух похожих ракурсов, нет даже единства пространства.

Но более глубокое созерцание фотографий Бориса Бендикова, заставляет предположить за этим одиночеством образов могучую внутреннюю связь, которая, однако, определяется не проектностью, а чем-то гораздо более глубоким, серьезным, а потому и мало уловимым.

Кажется, Честертон писал, что для того, чтобы по-настоящему оценить значимость готического собора, недостаточно приехать и осмотреть его (если обратиться к нашему времени, дублируя собственную память очередью цифровых снимков). Только тот способен почувствовать эту величественную архитектуру, кто живет в ее тени, проходя мимо ее камней, порой их даже не замечая. Реальность открывается только тогда, когда бытие человека входит в бытие окружающего мира. Таков взгляд Бориса Бендикова. Он видит окружающие его античные камни, как бы боковым зрением, но именно поэтому его взгляд способен улавливать скрытую в них энергию.

Несколько лет назад по московской художественной сцене прокатилась короткая, но яркая волна искусства, которое именовало себя нонспектакулярным. Объектом поисков его адептов был скрытый смысл повседневности. В профанном и незаметном стремились они обрести сакральное. Те практики не были практиками духовными, но близость их к дзен буддизму трудно оспаривать. Бендиков никогда не примыкал к нонспектакулярному искусству, возможно даже не знал о нем. Но его метод это выявление скрытой реальности в типичном и даже профанном. Ведь и архитектурный снимок сегодня это, особого рода банальность.

Мы не напрасно упомянули практику дзен буддизма, хотя на снимках Бориса нет признаков интереса к востоку. Напротив, зримая фактурность его фотографий отсылает к образности принципиально западной. Однако, внимательное созерцание этих отпечатков (вдвойне отпечатков – фотоотпечатков и отпечатков времени) заставляют вспомнить знаменитые сады камней. Ведь сад камней - это вид пространства, которое связано с расположением наблюдателя и образует поле зрения, где наблюдатель воспринимает гармоничное расположение объектов. Вместе с тем сад камней является частью архитектурного плана, то есть образует пространство, которое является внешним продолжением интерьера. И здесь мы можем наблюдать, как фотографии Бориса Бендикова оказываются органичным продолжением пространства галереи, но точнее будет сказать, что сама галерея, благодаря художнику прирастает смыслами и становится продолжением мира, других миров…

Богдан Мамонов