С каждым днем преображаются Лермонтовские Тарханы. Усадьба восстанавливается как живой организм, во всем многообразии элементов усадебной жизни XIX века.

Зарыблены пруды, плодоносят сады, функционирует пасека, возрождены конные и лодочные прогулки.

Музейное пространство оживилось привлекательным объектом - ветряной мельницей. В будущем она будет использоваться по своему назначению, и как смотровая площадка, и как часть гостиничного комплекса заповедника.

В апреле этого года усадебное хозяйство заповедника пополнилось борзыми щенками. Их преподнесли в дар музею сотрудники Центрального государственно питомника по развитию псовых борзых - Александр и Леонид Осиповы из с. Лащ-Таяба Яльгинского района республики Чувашия.

Охота в жизни дворян XVIII-XIX вв. была одним из приятных провождений времени. Для псовой охоты, прежде всего, были необходимы хорошие собаки. Недаром псарне в помещичьем имении в те времена уделялось много внимания, нередко дворянин гордился больше всего именно собаками. Для обычной охоты требовалась стая гончих, не меньше шести, и, как минимум, одна свора борзых - две-три собаки в одной связке. Собачьи своры подбирались по масти и стати. Собаки часто становились предметом зависти помещиков-охотников, их ревностного отношения к собакам своих людей.

Однако охоте на крупную дичь, требующей воли и спокойствия, многие дворяне предпочитали азартную псовую охоту, напоминающую рискованный военный поход или карточную игру. В этом случае охотились на зайцев и лисиц. Владельцы частных имений и другие лица, получившие письменное разрешение на охоту в своих владениях, могли пользоваться этим правом в любое время. Это право со временем стало облагаться трехрублевым налогом. Уплатившим полиция выдавала на один год именное охотничье свидетельство. Неумеренная страсть к охоте разоряла помещиков. Нередки были случаи, когда на борзых меняли целые деревни с крестьянами.

Тарханским щенкам дали клички Бэла и Лайка. Совсем скоро это "дамское общество" пополнится еще одним "кавалером" из Чувашии.