Русский Север. Молодым коллегам. В 1980 году, когда слова «спонсор» и слова «грант» никто и слыхом не слыхивал, началось паломничество фотолюбителей клуба «Новатор» на Русский Север (Архангельская область, Карелия). Из года в год, на свои отпускные, с единственной целью: сделать выставочную фотографию. И при этом не то что никаких прикладных задач — издать ее, продать ее — первые годы заботами КПСС никаких надежд даже выставить, хотя социальных мотивов никто из нас на Севере специально не ловил. Итак, по двое, по трое, на две — три недели, зимой, летом, весной, осенью, накрывая три — четыре — пять точек — сёл, деревень, где непременно сохранились, как говорили тогда, «памятники архитектуры» — деревянные церкви, часовни, колокольни. Через сколько-то лет у Е. Немчинова, А. Васильева, А. Фурсова, А.Ерина, Г.Колосова и др. стали складываться свои коллекции — в точном соответствии со свободным интересом каждого. И если бы кто-нибудь спросил нас тогда, в чем состоит наш «проект», мы бы ответили, что в экспедиции нет свободных пальцев, чтобы таковой высосать. К концу 80-х поездка, принесшая кому-то более десяти «карточек», считалась триумфальной, а распечатка одного негатива из ста — добрым урожаем. От «Хассельблада» или «Смены» — неважно. Озирая сегодня фотографический горизонт, я сам во все это верю с трудом. Одиннадцать лет Север (за вычетом студийного портрета) был моей единственной темой. Почему так?

... Как культурный феномен Русский Север был открыт российским сообществом в 60-х годах XIX века, и произвел впечатление всплывшей Атлантиды, на которой кипела живая жизнь, сохранившаяся неизменной с допетровских времен почти во всех своих проявлениях. Глубина ее исторических корней видна хотя бы из того факта, что наши знаменитые былины, восходящие сюжетами к Киевской Руси — устное народное предание, не имевшее письменной фиксации — были записаны тогда именно там, на Севере, в районе Заонежья, Кижей и Кенозера. Деревянное церковное зодчество Русского Севера знают все, но, увы, уже никто не увидит самого впечатляющего — его гармонии с жилой застройкой как с природой. В сочетании с инженерными и эстетическими качествами жилья, на фоне слышанных историй жизни, виденные нами ее следы вызывали вопрос: на что же способен русский народ, свободный от своего государства? Сейчас я бы еще спросил: откуда этот дух — ибо казалось, что на Севере одухотворены даже камни, и тайной дышит все.

... Наверное, из–за этого я, любитель всякой живой провинции, не мог оторваться от Севера те самые одиннадцать лет. Да и на остальных, естественно, по–разному, Север формирующе повлиял. Но при всей нашей разности одно общее в нашем устремлении было: спрятать современное, чтобы извлечь прошлое. Проломить время. Для фотографа, не прибегающего к наивной фальсификации, здесь только один путь: попытаться уловить дух. А Он, как известно, «дышит где хочет». Поэтому его стоит искать и сегодня. Ведь вся Россия — немножко «Север».

Георгий Колосов

Всякое дыхание... «Всякое дыхание да хвалит Господа» — начало и конец хвалитных псалмов утрени, которые имеют столь радостный тон, что содержатся и в пасхальной службе.

... В 1992 году я бросил фотографию. Русский Север — моя единственная тема — иссяк к тому времени и внутри, и вовне. Происшедший от веры отказ от творчества решился безо всяких сожалений, сам собой. В голове еще роились два дерзких проекта с глубоким мистическим наполнением — один занятнее другого, но не было никаких волевых импульсов к их реализации. И слава Богу!

Творческая воля человека обычно не совпадает с волей Божьей, из-за того, что ко спасению души не направлена. Да и шедевры наши в симфонии Творца звучат в лучшем случае провинциальной актерской отсебятиной в шекспировском тексте. Однако творческий опыт, если он выведен из-под власти законов мира сего, радость творения разделить помогает. Чтобы так произошло, необходимо не только разрешиться от страсти к творчеству, но и все вторичное, все, что создано безумным человеческим произволением, вывести из круга интересов. Тогда беззащитная природа — мир Божий — возвращает художника к началу его жизни.

… Осенью 1992 года мой «Зенит» начал видеть то, чего я не видел сам. Еще не зная, зачем, я выбегал из дому в мерзнущие травы и на «волшебный ручей» — экзотически захламленный, круглогодично теплый поток в ближнем углу ботанического сада. Вскоре стало ясно: что бы я ни снимал, между виденным и изображенным — неизбежная пропасть. И всякая попытка навязать изображению мое собственное видение ничего, кроме банальностей, не дает. Вошедшая позже в круг сюжетов стихия огня окончательно утвердила это правило: природа скажет о себе что захочет. Наше смиренное дело — радостное согласие с ней. Ибо — всякое дыхание да хвалит Господа!

Георгий Колосов

Чудотворец. «Чудотворец» — название цикла фотографий, сделанных в 1993—2003 гг. на Великорецком крестном ходе. 6-тидневный 160-ти километровый Крестный ход посвящен архиепископу Николаю Мирликийскому в связи с явлением его чудотворного образа на реке Великой (притоке Вятки) в 1383 году. Примерно 100 лет спустя икону передали в город Хлынов (первое название Вятки) под твердое обещание на день явления (6 июня н.с.) торжественно приносить святыню в селение Великорецкое — домой. С тех пор и носим.

После гонений Крестный ход возобновился как открытый в 1989 году, с 1992 года я — его участник и лишь попутно — фотограф. Общая радость о Николае-Чудотворце укоренилась в личный опыт. Все подробности, уместные в краткой статье, можно прочесть за столом в зале. Предваряя просмотр, я должен сказать только вот что.

Церковь всегда как таинство, и действие церковное всегда как тайнодействие понимается с трудом не только снаружи церковной ограды, но и изнутри. Поэтому художник Церкви, как художник тайны — пишущий, рисующий, снимающий — увы, лишь будущее Церкви. Но, если данная выставка зрителю на эту тайну укажет, я благодарно произнесу только одно слово: «Чудотворец!»

Георгий Колосов

информация по выставке http://www.muar.ru/exibitions/2005/12_10_2005_kolosov.htm