Ранним утром 22 июня 1941 года художник Аркадий Пластов написал цветущий шиповник и уходящую вдаль дорогу под тяжелым ненастным небом. Вернувшись с этюдом домой, он узнал, что началась война. На выставке в Домжуре представлены работы " Цветущий шиповник", "Телята пасутся" и эскизы к ненаписанным полотнам художника - "Проводы на фронт", "Письмо с фронта".

Творческое объединение "Кукрыниксы", силой карикатуры помогавшее бить фашиста, обрело статус "личного врага фюрера". На выставке - акварели Порфирия Крылова и работы Михаила Куприянова, выполненные в Берлине и Нюрнберге .

Дипломированный художник, на войне - минёр, а гораздо позднее - академик живописи, Борис Щербаков в краткие часы передышек на передовой рисовал портреты бойцов. Многие из них не дожили до Победы, но навсегда остались на рисунках фронтового художника.

Кукрыниксы: "Ноябрь 1943 года. С левого берега Днепра мы писали этюды взорванного немцами моста на фоне Киева с колокольней Киево-Печерской лавры. До этого мы писали Крещатик, лавру, Николаевскую улицу - около остатков разрушенного цирка. Мы помнили, что в Киеве с давних пор жила семья Праховых, известных собирателей произведений искусства, друживших с художниками М.Врубелем, В.Васнецовым, М.Нестеровым. Узнали, что в городе должен быть Н.А.Прахов, достали его домашний адрес. Пришли. Дверь нам открыл худой, невысокий старик в накинутом на плечи пальто. Он как-то особенно вежливо, даже с испугом приглашает нас войти. Здороваясь, говорим, кто мы. "Ой, господи! - радостно восклицает Прахов, разводя руками. - А я-то принял вас за партизан. Полушубки, валенки, ушанки… Кто бы мог подумать, что это - Кукрыниксы?!" В холодной, без электричества квартире он показал нам оставшиеся от когда-то большой коллекции картины. На видном месте висела "Богоматерь" В.Васнецова."

Куприянов М.В. Берлин. Май. 1945

"Май 1945 года. Улицы Берлина так разрушены, что стали похожи одна на другую. Многокилометровая Франкфуртераллее - сплошная груда развалин. Изредка замечаешь врытый в землю танк, густо покрытый кирпичной пылью. Очень много втиснутых в асфальт неразорвавшихся мин, их хвостовые оперенья, похожие на шестерни, торчат посредине тротуаров и мостовых. Обсыпанные серой пылью, они стали одного цвета с асфальтом. Как огромные обломанные зубы, стоят разрушенные дома. В каком-то месте из-под гор кирпичного хлама и балок выходят трамвайные рельсы. Это - бывшая улица. …Аллея побед. На давно не расчищавшейся дорожке валяются скошенные снарядами вековые деревья. Застрявший немецкий солдатский ботинок чернеет на ветке одного из них. Красной ржавчиной горят на солнце остатки бронемашин и орудий. Сквозь весеннюю зелень видны белые пятна уходящих вдаль скульптур. Вот памятник Фридриху Великому. Надменно повернувшись в сторону, он стоит в треуголке, отставив руку, опирающуюся на палку. Но палки нет. Рука напряженно оттянута в сторону. Около памятника валяются куски, похожие на комки творога - это части соседей Фридриха. Погибли эти памятники от того, что даже свой Берлин фашисты начинили минами замедленного действия. Впрочем, многие из них остались невредимыми. Неподалеку белеет уцелевший памятник композитору Рихарду Вагнеру."

Аркадий Александрович Пластов : "Я когда писал эту картину ("Сенокос"), все думал: ну, теперь радуйся, брат, каждому листочку радуйся - смерть кончилась, началась жизнь. Лето 1945 года было преизобильно травами и цветами в рост человека, ряд при косьбе надо было брать в два раза уже обычного, а то, где место было поплотнее, и косу бы не протащить и вал скошенных цветов не просушить. А ко всему тому косец пошел иной: наряду с двужильными мужиками-стариками вставали в ряд подростки, девчата, бабы. Ничего не поделаешь - война. Кто покрепче, был в армии. Но несказанно прекрасное солнце, изумруд и серебро листвы, красавицы березы, кукование кукушек, посвисты птиц и ароматы трав и цветов - всего этого было в преизбытке."