Несколько смелых росчерков туши, заставляющих буквально войти в ритм - ритм длящегося на твоих глазах перформанса, который суть не что иное как снятие точной кардиограммы художника, рисующего не только биение своего сердца, но само превращение увиденного в композицию, реальности в искусство. Каждый раз это свободный эксперимент с непредсказуемыми результатами, еще и еще раз связывает мир и художника в единое, нерасторжимое целое.

Кардиограммы - не просто умозрительные штудии дизайнера-интуитивиста. Они превращаются в настоящий театр дизайна и каллиграфии. Театр, в котором открытая эмоция, медитативное созерцание, строгий рациональный отбор изобразительных средств, аскеза символов и стремительный художнический жест на равных строят дизайн, пронизанный невероятной, витальной любовью к жизни.

На таких сценических подмостках диалог с миром, временем и вечностью, "горами и реками" ведет художник, до малейшей детали ладонями помнящий фактуру крымского камня, рисовой китайской бумаги, мягкого угля и тушевой заливки на фотобумаге. Одновременно - это дизайнер, который работает на компьютере, проектирует шрифты, товарные знаки, макеты, словом, все возможные дизайнерские формы. И при каждом удобном случае продолжающий рисовать обнаженные модели, пейзажи и натюрморты. Постепенно, очень медленно, две эти стороны смыкаются в практике художника, занимающегося письмом, и дизайнера, рисующего с натуры. Героем театра каллиграфии становится уникальный дизайнер, в своем "расширенном смотрении" видящий мир собственной кожей и чувствующий его посредством жесткой аналитики глаза.Формулы строгих наблюдений фиксируются на бумажных листах, в плакатах, в кассах шрифтового набора. Но стержнем всех поисков остается категорический императив, срифмованный Ли Бо: "Хотел бы я все испытать сполна / И философский камень отыскать!"

Осознанные, до конца пережитые состояния окружающего мира, литературной фразы, штриха старого китайского иероглифа фиксируются Евгением Добровинским в бесконечно длящихся графемах пейзажа или, наоборот, в четких структурных знаках. Общим остается одно - предельно чуткое отношение к линейному началу, оконтуривающему и пространство эмоций дизайнера, и модульную сетку рациональных исканий художника. Образный смысл работ вдруг проявляется в точности каждого прикосновения кисти или карандаша к бумаге. Оказывается, что любому штриху, точке, линии изначально присуще знаковое решение. Вероятность поставить точку, чтобы она что-то не значила, практически исключена. Сделать удар кисти, отвлеченный, как бы "из ничего" составленный, - уже невозможно. Даже пустота, пустой белый лист может считываться как пробел между двумя основаниями, знаками, символами, величинами. Каждый визуальный, эмоциональный взрыв уже вписан в структуру, ясно угадываемую в цикле работ. Мера художнического, условного, становящегося предельно конкретным, почти органическим образованием в действенном театре Евгения Добровинского становится мерой бесконечного приближения к этой выявленной структуре - к дизайну, проектирующему не абстрактное будущее, а полностью испытуемое и вбираемое в себя настоящее.

Школой этой меры может служить многолетняя практика художника в свободном перформансе: "ElementaryActions" (совместно с Архитектурной лабораторией Евгения Асса), "Фундаментальная жестикуляция" в Красноярске, "На Стрелке" и на Гоголевском бульваре в Москве; плакаты для Geasher Theatre в

Тель-Авиве; залежи рисунков чернилами "Радуга" на промокательной бумаге - практически все, что делает дизайнера плотью от плоти мира, который в этом театре, наконец, перестает ускользать и скрываться.

В день презентации проводится призовой розыгрыш альбома Евгения Добровинского и годовой подписки на журнал WAM. В этот же день - 20-процентная скидка на все книги магазина и журнальную подписку.

Выставка продлится до 27 августа.