Интернет-проект «1812 год»

Вернуться

«Победитель, не узнавший о победе»


1.


Георг III (король Великобритании) (04.06.1738 - 29.01.1820)
Георг III (король Великобритании)
(04.06.1738 - 29.01.1820)

Британской империей в наполеоновскую эпоху правил король Георг Третий, к началу ее не слишком молодой даже по нашим меркам, а для того времени и подавно старик: королю было под шестьдесят!

Вступая на престол в 25 октября 1760 года, он сказал: «рожденный и воспитанный в этой стране, я горжусь тем, что я британец». Из английских королей Ганноверской династии, правившей Англией с 1714 года, он первый имел право на эти слова: английский язык был для него родным, а вот в Германии, на своей «исторической родине», он никогда не бывал [1]. (Заметим, кстати, что до 1801 года Георг был еще и королем Франции - этот титул был в числе титулов английского монарха со времен Столетней войны).

Он короновался в 22 года. Корона перешла к нему от деда, а не от отца, принца Уэльского Фредерика (Фридриха Людвига), умершего, когда сыну было всего лишь 13 лет. Неизвестно, любил ли его Георг – по крайней мере, на людях он никогда не упоминал его имя.

У всех Георгов были запутанные отношения с отцами. Фредерик был и вовсе изгоем в семье: его родители уехали из Ганновера вместе с дедом Георгом I, вступившим на британский престол в 1714 году, когда Фридриху Людвигу было всего лишь семь лет. Он приехал в Великобританию в 1728 году, но родители уже отвыкли от него и не приняли в семью (в Англии у них родились младшие дети). Фредерика родители называли «найдёнышем» и «грифоном». В 1727 году его отец вступил на престол, но лишь в январе 1729 года Фредерик получил титул наследника - принц Уэльский. Он завел собственный двор в Лестер-Хаусе и стал группировать вокруг себя оппозицию отцу. Возможно, это стало причиной отчуждения Георга III. Фредерик не царствовал - он умер, когда ему было 44 года. Однако свой след в истории Англии оставил: он привил англичанам любовь к крикету, и по его заказу была сочинена песня «Правь, Британия, морями». До сих пор сердцу каждого англичанина дороги строки: «Британцы никогда не будут рабами».

Августа, вдова Фредерика, оставшись с восемью детьми у подола, почла разумным примириться с королем и сумела завоевать доверие и расположение старика монарха. Жесткая и властная, она, казалось, получила от Бога характер для всех своих восьмерых детей, но пожадничала его им раздать. Однажды, увидев одного из своих сыновей грустным, королева-мать спросила, в чем причина. «Я думаю», - ответил бедный ребенок. «Думаете, сэр? О чем это?» - «Я думаю о том, что если у меня когда-нибудь будет сын, ему не будет у меня так плохо, как мне у вас».

Все сыновья, словно в отместку матери, выросли буйными - они добрали характера на стороне. Один Георг оказался послушным и почтительным, даже после женитьбы он каждый вечер приезжал к матери. Возможно, она пожалела о своей методике воспитания: «Георг, да будьте же вы королем!» - говорила она ему.


2.

Через 200 лет нелегко понять, каким был человек. На портретах того времени - круглолицый розовощекий здоровяк. Одни пишут, что он был малообразован и поощрял посредственности. Так, когда Английское королевское общество (академия наук) одобрило введение остроконечных громоотводов, предложенных Бенджамином Франклином (кроме занятий политикой в США он еще и громоотводы изобретал), король объявил войну громоотводам Франклина, настаивая на том, что громоотводы должны быть с тупым концом. На это Президент Королевского общества заявил: «Мой долг и желание всеми силами исполнять повеления Вашего Величества, но не в моей власти изменять законы природы».

Другие напоминают, что Георг III положил начало королевской библиотеке, которую сделал доступной для ученых. Шестьдесят пять тысяч его книг были впоследствии переданы Британскому Музею и послужили основой для Национальной библиотеки. Одни пишут, что свое прозвище «фермер Георг» он получил от народа за грубые манеры, другие - за интерес к сельскому хозяйству.

При Георге III в Англии впервые появились воскресные школы – для тех, кто хочет учиться, но занят в будни. А чтобы грамотным людям было что читать, стали издаваться воскресные журналы и открылись библиотеки для чтения. Открывались новые типографии, печатались новые книги. Появившуюся охоту к высказыванию и обмену мнениями англичане удовлетворяли на «митингах» - первый из них состоялся 18 апреля 1769 года, когда около 900 избирателей графства Мидлсек собрались, чтобы обсудить появление в парламенте «депутата» полковника Лупстрелла: палата общин признала его «законно избранным», хотя он проиграл выборы журналисту Джону Уилксу (Уилкса не желал видеть в парламенте лично Георг III, обидевшийся на статью в газете «Северный британец», в которой Уилкс раскритиковал тронную речь короля). Хотя в 1769 году Уилкс в парламент так и не попал, но по окончании его семилетнего срока он был избран в его новый состав и тут даже король не решился выступить против.

Став королем, истово верующий Георг III отменил карточные игры как нечестивые. Однако ему нравился театр, хотя, например, в Шекспире король не видел большого таланта. Одной из приближенных дам он как-то сказал: «Разве Шекспир хоть раз написал что-нибудь великое? Ах, так нельзя говорить! Но что вы-то думаете? Что? Разве его тексты не чудовищны? Что?.. Что? Я знаю, что так нельзя говорить, но это правда! Все дело в том, что это - Шекспир, и вряд ли кто осмелится его критиковать». Король хотел учредить орден Минервы для деятелей науки и литературы, но эти самые деятели при первых слухах об ордене начали за него такую свару, что король от затеи отказался. Зато по приказу короля и при его финансовой поддержке была основана Королевская Академия Искусств. Он был первым королем, который считал занятия наукой важной частью монаршего образования. У него была собственная астрономическая обсерватория.

Пишут, что Георг III был первым, кто намеревался не царствовать, но править. В этом были истоки войны с парламентом, которой король открыл эпоху своего правления. Большинство в английском парламенте с 1714 года принадлежало вигам (преобразователям), у которых была кардинально другая точка зрения на роль короля в государственном устройстве: «властвовать, но не управлять». Король, имевший право жаловать титул пэра по своему усмотрению, скоро «сделал» их столько, что палата пэров наполнилась верными ему людьми.

Один из лордов так оценил политику короля: «В настоящее время пожалованы в пэры такие люди, которые не годились бы мне и в конюхи». Однако Георг III не обращал внимания на слова. Пользуясь поддержкой графа Бьюта, создавшего из депутатов тори (консерваторов) в парламенте партию «друзей короля», Георг начал с того, что добился отставки тогдашнего главы правительства Питта-старшего, энергией которого в немалой степени обеспечивалось участие Англии в Семилетней войне. «Питт разжалован! – писал один французский философ, - это стоит двух побед!». В конце концов, Георг сделал премьером графа Бьюта, который был проводником монаршей воли, а воля была - закончить войну.


3.

Семилетняя война преобразила Англию: со своих островов она вдруг расширилась на другие континенты. «Никогда Англия не играла столь важной роли в истории человечества, как в 1759 году. Это был год ее триумфов во всех уголках Земного Шара», - так описывает английский историк канун правления Георга III.

Однако у триумфа была немалая цена: к 1763 году государственный долг Англии составлял 40 миллионов фунтов - почти все это были расходы на войну. Англия бросила своего союзника Пруссию на произвол судьбы - Фридриха Великого от полного разгрома спасла только смерть русской императрицы Елизаветы (воцарившийся в России Петр III оказался таким поклонником прусского короля, что немедленно прекратил военные действия). Потратив на подкуп парламентариев немалые средства (до 25 тысяч фунтов в день) Георг добился от парламента одобрения условий заканчивавшего войну Парижского договора.

Покупать парламент пришлось потому, что по условиям договора Англия раздавала большую часть из того, что успела к тому времени завоевать: остров Мартиника - Франции, Кубу, Филиппины и часть Луизианы - Испании. После таких уступок приобретение Канады, Новой Шотландии и Флориды выглядело утешительным призом. Однако мать короля принцесса Августа после заключения Парижского договора будто бы сказала: «Теперь мой сын по настоящему король!»

В эпоху Георга II один политик сказал: «Нам приходится каждое утро спрашивать, какая еще победа одержана, из опасения пропустить хотя бы одну». (Впрочем, другой политик после нескольких понесенных англичанами поражений воскликнул: «Мы больше не нация!»).

В эпоху Георга III Англии приходилось привыкать к поражениям. В одной из английских книг о нем написано: «За десять лет он низвел парламент до ничтожного состояния, превратив его в тень, а лояльность подданных обратил в неприязнь. Еще через 10 лет он довел американские колонии до мятежа, закончившегося тем, что они завоевали независимость, а саму Англию поставил на грань краха (так, по крайней мере, тогда казалось). Такие достижения удаются иногда людям великим, чаще - безнравственным и расточительным.

Георг III не был ни великим, ни безнравственным; просто короля глупее его Англия не знала, за исключением разве что Джеймса II».

Однако именно при нем Англия расширила свое влияние на Америку, Индию и Австралию. К концу XVIII века Георг III стал владыкой полумира, наверное, удивляясь сам себе.


4.

Тогдашний министр Фокс хотел устроить счастье короля и старался разжечь пламя страсти между Георгом III и своей родственницей Сарой Леннокс, которую Уильям Теккерей описывает как поражающую воображение черноволосую красавицу. Однако она была не королевских кровей - мы можем только попытаться представить, какую сцену закатила бы Георгу королева-мать, а он-то представлял все отчетливо. Возможно, необходимость выбора тяготила его, и он ждал помощи от обстоятельств (что-то вроде «женюсь хоть на первой встречной»!) - они не замедлили: юная Мекленбург-Штрелицкая принцесса Шарлотта написала Георгу письмо о тяготах войны. Чем-то это письмо тронуло молодого человека (да и девушка ведь была подходящего происхождения!) - он тут же отослал принцессе ответ, в котором предлагал ей стать его женой.

Мекленбург был одним из захудалых немецких княжеств, принцесса и рассчитывать не могла, что получит такое предложение от короля Англии, Шотландии, Ирландии, хозяина (тогда еще) Северной Америки, Канады, и Индии (а в 1770 году была открыта еще и Австралия!) - в общем, от повелителя половины мира. Она с радостью согласилась. Георг сделал Сару Леннокс подружкой невесты на своей свадьбе. Равнодушие это было или утешительный приз - нам сегодня не понять. (Впрочем, Сара Леннокс осталась в истории не только как неудавшаяся королева: она вышла замуж за полковника Джорджа Нэпира; из пяти ее сыновей трое стали генералами и прославились как талантливые полководцы).

Пишут, что Шарлотта была маленькой худышкой с большим ртом и плоским носом. Придворные язвили между собой, что «цвет ее уродства проходит». Теккерей пишет, что принцесса очень любила играть на клавесине, но вряд ли после замужества у нее на это оставалось много времени: один за другим у Георга и Шарлотты родилось 15 детей, из которых только двое умерли. Кровь не подвела: в конце концов из принцессы получилась «рассудительная, строгая дама, очень величавая в торжественных случаях и довольно простая в обычной жизни; изрядно начитанная по тогдашним временам, она разумно судила о книгах; была скупа, но справедлива, обычно милостива к домочадцам, но совершенно неумолима в вопросах этикета и терпеть не могла, когда кто-нибудь из ее приближенных заболевал» (Теккерей).

Королева Шарлотта очень любила искусство и, в частности, оказывала поддержку своему учителю музыки Иоганну Кристиану Баху (сыну знаменитого композитора) и Вольфгангу-Амадею Моцарту, который в возрасте 8 лет посвятил ей один из своих опусов. Она также широко занималась благотворительностью. Королева хорошо знала ботанику и участвовала в создании Королевского ботанического сада. Ей, кстати, принадлежит рецепт сладкого десерта из яблок, запеченных в тесте (шарлотки).

После женитьбы и появления одного за другим принцев и принцесс, Георг, возможно, думал, что сделал все, что требуется от короля и собирался жить, наконец, в свое королевское удовольствие. Требовалось ему немного (впрочем, все монархи тех времен жили без особых претензий: Констан описывает, например, что любимой игрой при французском дворе были «пленники» - видимо, что-то вроде догоняжек, - в которых принимал участие и сам Наполеон, даже когда стал императором).

Король вставал первым в семействе, в шесть утра. В восемь поднимались остальные. После этого все шли на молитву в дворцовую часовню - в дождь, в мороз, в жару. В комнате Георга не было даже ковра - он считал это излишеством (сравните: Наполеон любил дворцы, роскошные спальни, постели под балдахинами. Он покрыл стиль барокко золотом, сделав из него ампир).

Теккерей так описывает английский королевский двор: «У них устраивались простые развлечения, самые простые и невинные: деревенские танцы, на которые приглашалось десять-двенадцать пар, и честный король танцевал вместе со всеми по три часа кряду под одну музыку; а после такого утонченного удовольствия отправлялись спать натощак (голодные придворные про себя понемногу роптали) и вставали назавтра чуть свет, с тем чтобы вечером, быть может, снова пуститься в пляс; или же королева садилась играть на маленьком клавесине, - она недурно играла, по свидетельству Гайдна, - или король читал ей вслух что-нибудь из «Зрителя» или проповедь Огдена. Что за жизнь! Аркадия!»...

Георг многое делал хорошо: постоянно чертил карты, изучал географию, разбирался в этикете двора до мелочей. Он знал всех своих приближенных, помнил их родословные и семейные предания. Удерживал в памяти всех офицеров своей армии (к слову сказать, в начале наполеоновской эпохи сухопутная армия Англии была совсем невелика), а также разбирался в галунах, аксельбантах, фасонах треуголок и фалд (впрочем, почти все монархи того времени теряли голову при виде мундира - Александр Первый целые дни свои занимал тем, что разрабатывал и совершенствовал форму, используя вместо манекенов живых солдат, на которых, как портной, закалывал фалды и обшлага то так, то эдак. Равнодушен к мундирам был только Наполеон - он был воин).

Георг узнавал в лицо самого последнего из своих пажей и самого ничтожного из работников на конюшне или в кухне.

При этом, трепет, внушаемый самой по себе королевской особой в тогдашней Англии был так велик, что от Георга ничего особого не требовалось, как просто БЫТЬ. Однажды Георг III сказал своему премьер-министру лорду Чаттему несколько ласковых слов - и тот заплакал от счастья.

Таким был тот мир. Однако это были его последние вздохи: наступавшая эпоха требовала большего - и от простых людей, и от знати, и от монархов.


5.

К тому моменту, когда на материке появился Наполеон, Георг III уже вряд ли удивлялся превратностям судьбы: сразу после вступления на престол он попытался перебороть аристократию вигов; потом вдруг колонисты в Америке, пользуясь поддержкой Франции, начали борьбу за независимость, и в 1782 году королю пришлось смириться с их претензиями на суверенитет. Это был немалый удар не только для империи в целом, но и для короля лично: в ноябре 1788 году Георг III сошел с ума. В припадке безумия он напал на своего старшего сына и попытался разбить его голову о стену. По рассказам очевидцев, у короля пошла изо рта пена, а глаза налились кровью. Слуги оттащили короля от сына и надели на Георга III смирительную рубашку.

Тогда никто не мог дать названия этой болезни. Только в конце XX века ученые по разным симптомам, в том числе, исходя из того, что в периоды болезни король боялся света, пришли к выводу, что Георг III унаследовал от предков порфирию - мутацию, нарушающую нормальный процесс кроветворения и вызывающую приступы, сопровождаемые физическими болями и психическими расстройствами, периоды дееспособности между которыми становились с каждым разом все короче[2].

Доктора пытались лечить его порошками и кровопусканием, рекомендовали морской воздух и ванны. Давали мышьяк, который вряд ли добавлял королю здоровья. В те времена медицина вообще была экспериментальная: каждый врач верил в свое средство, и старался убедить в его пользе больного. На самом деле за обоих работал организм: пока у него еще были силы, человек выздоравливал.

После первого приступа Георг III пришел в себя - в 1789 году, чтобы узнать о Французской революции. Он, конечно, вряд ли сочувствовал Людовику XVI - ведь именно французы помогли американским повстанцам. По поводу взятия Бастилии в Лондоне был даже назначен праздничный обед (правда, потом его отменили). Некоторых восхищала революция сама по себе. Пишут, что Чарльз Фокс, лидер парламентской оппозиции, узнав о революции, вскричал: «Да это же величайшее событие за всю мировую историю! И притом лучшее!»

Но после того, как гильотина начала работать словно швейная машинка, симпатии к революции у англичан стали стремиться к нулю. Однако войну Англии объявили французы, а не наоборот.

Лидеры французской революции, как через 100 с лишним лет большевики в России, переоценивали привлекательность революции для своих соседей. Они искренне думали, или внушали себе и своему народу, что идеи революции уже нашли сочувствие на Британских островах.

К тому же, тогдашний премьер-министр Питт заверил французов, что Англия останется нейтральной даже если французы оккупируют Бельгию, единственное требование было - не трогать Голландию. Одновременно Питт сократил армию и провел через парламент бюджет мирного времени. Это могло быть расценено как слабость Англии и вместо того, чтобы примирить французов, только их раззадорило: они решили экспортировать революцию в Англию. Французы митинговали в английских «конституционных клубах», пытались перетянуть на свою сторону индийских князьков, подстрекали к мятежу «Объединенных ирландцев», а когда ирландцы таки восстали, послали к ним на помощь экспедицию генерала Гоша. Правда, флот Гоша был рассеян штормом, а добравшись до ирландских берегов, из-за непогоды не смог высадить десант и вернулся во Францию ни с чем. Премьер-министр Питт предлагал замирить Ирландию, дав ирландским католикам равные с английскими протестантами права. Но Георг отказался, сказав: «Это было бы нарушением конституционной присяги». После этого он утопил восстание в крови, лишив Ирландию последнего суверенитета. Это было закреплено в названии государства (Королевство Великобритания после заключения унии с Ирландией стало именоваться Соединенным Королевством (англ. United Kingdom), и даже на флаге: Георг III добавил к крестам Св. Георга и Св. Андрея на национальном знамени еще и крест Св. Патрика - с тех пор знамя именуется Союзным Флагом (Union Flag)).

В марте 1801 года Питт ушел в отставку, а Георг от страшного напряжения снова потерял рассудок.


6.

Со временем король изменился - возможно, война с Наполеоном изменила его. Он «был мстителен и так тверд в своих решениях, что это его качество вызывает чуть ли не восхищение у исследователя» - пишет Теккерей.

От его добродушия не осталось и следа, или осталось очень мало - только для своих. Уильям Теккерей приводит оставленный в книге одного из подданных текст королевского автографа, в котором трудно усмотреть что-то от «фермера Джорджа»: «Время, несомненно, требует объединения усилий всех, кто желает предотвратить анархию. У меня нет иной заботы, кроме как о благе моих владений, и посему я рассматриваю всех, кто не оказывает мне полной и безоговорочной поддержки, как дурных людей, а равно и дурных граждан». В общем-то, это формула «Кто не с нами, тот против нас», только составленная из других слов.

Если бы Георг III сохранял рассудок, кто знает, может Англия не упорствовала бы в своей борьбе с Наполеоном. Война вела к нужде, нужда расшатывала общество. В 1795 году жители Лондона, обозленные новыми налогами и углубляющейся нищетой, даже напали на карету, в которой король ехал в палату лордов. В 1797 году ресурсы Англии были истощены, на флоте произошли два мятежа, для подавления одного из которых пришлось пролить кровь. В 1800 году Наполеон победил при Маренго и был заключен Амьенский мир. Может быть, на этом все и кончилось бы, каждый «возделывал бы свой огород»: Франция - Европу, Англия - Индию, Америку и Австралию. Не будь английской поддержки, Наполеону, может, и замирил бы Испанию, а тогда у него было бы намного больше сил для вторжения в Россию. После неудачи Гоша Наполеон с большим сомнением относился к идее вторжения через Ла-Манш. Он скорее постарался бы найти другие средства, чтобы наладить с Англией хотя бы худой мир - можно было бы, например, жениться на одной из шести британских принцесс.


Ослепший Георг III в последние годы
Ослепший Георг III в последние годы.

Но болезнь то и дело выбивала короля из седла: был приступ 1804 года, и особенно тяжелый - 1810 года, причиной которого приближенные короля считали смерть от туберкулеза его младшей и любимой дочери принцессы Амелии. Король обезумел еще во время болезни 27-летней принцессы. Летом 1811 года казалось, что близкая смерть короля неотвратима и его верноподданные начали приготовления к национальному трауру. Однако король скончался лишь через девять лет, проведя их, оглохший и ослепший, в уединенных покоях Виндзорского замка. Ему – глухому и слепому - так и не смогли объяснить, что Англия победила в этой тяжелой войне.

Теккерей, проживший подданным Георга III свои детство и юность, писал «в истории не найти второй такой жалкой фигуры, как этот старик, утративший зрение и рассудок и одиноко бродящий по залам своего дворца, произнося речи перед воображаемым парламентом, проводя смотр несуществующим войскам, принимая поклонение призрачных царедворцев. Я видел его портрет, писанный в то время, - он висит в апартаментах его дочери ландграфини Гессен-Гомбургской среди книг, и виндзорской мебели, и множества других предметов, напоминающих хозяйке ее английскую родину. Бедный старый отец изображен в пурпурной мантии, белоснежная борода ниспадает на грудь, сквозь нее тщетно сверкает звезда его прославленного ордена. Он был уже слеп; мало того, он полностью потерял и слух. Свет, разум, звук человеческого голоса - все утешения, существующие в этом мире, были отняты у него. Бывали минуты некоторого просветления; в одну из таких минут королева, пришедшая навестить его, застала его за клавесином, - он пел церковный гимн и аккомпанировал себе. Закончив, он опустился на колени и стал вслух молиться - о ней, о детях, потом о стране и кончил молитвой о себе, прося, чтобы бог избавил его от столь тяжкого бедствия либо же дал ему силы смириться. После этого он разразился слезами, и рассудок снова его покинул».

«Звезда его прославленного ордена» - это звезда ордена Подвязки, который король Георг носил с 1765 года. Долгие годы он был у Георга единственным. Однако когда в борьбе с Наполеоном наметился перелом, соседи-монархи стали осыпать обезумевшего к тому времени Георга своими наградами; в некоторые годы королю присылали по пять-шесть орденов. К 1818 году у Георга III, кроме ордена Подвязки, было еще 25 высших орденов разных государств, в том числе - русский Андрея Первозванного. Надевал ли их когда-нибудь несчастный король - неизвестно.

В 1818 году умерла его жена, но он и об этом вряд ли узнал. Разве что, если были у него еще мгновения просветления - понял. Сам Георг умер 29 января 1820 года, номинально царствовав почти 60 лет – больше него была на английском троне только королева Виктория.

 

Примечания

[1] Вообще, хотя самым непримиримым противником Наполеона считается, Англия, а разгром начался с России, можно сказать, что император всегда воевал с немцами, каковыми по крови был и Георг III (Фередерик был ганноверский герцог, а его жена Августа - принцесса Заксен-Готтская), и Александр Первый (его отец император Павел был рожден Екатериной, урожденной принцессой Анхальт-Цербстской от Петра III, который как сын гольштейн-готторпского герцога Карла Фридриха и дочери императора Петра I Великого Анны Петровны был больше чем наполовину немец). А уж о королях Пруссии и австрийском императоре нечего и говорить. Правда, ходили слухи, что отцом Павла был Сергей Салтыков - это хоть немного разбавляло немецкую кровь на русском троне. По этому поводу Марк Алданов приводил исторический анекдот: будто бы Александр III поручил Победоносцеву, своему учителю и уважаемому советнику, проверить слух, что отцом Павла I был не Петр III, а Сергей Васильевич Салтыков, первый любовник будущей императрицы Екатерины II. Победоносцев вначале сообщил императору, что, в самом деле, отцом мог быть Салтыков. Александр III обрадовался: «Слава Богу, мы – русские!» Но потом Победоносцев нашел факты в пользу отцовства Петра. Император, тем не менее, обрадовался снова: «Слава Богу, мы – законные!»

[2] Болезнь была практически неизлечима вплоть до второй половины XX века. Считается, что этой редкой формой генной патологии страдает один человек из 200 тысяч (по другим данным, из 100 тысяч), причём, если она зафиксирована у одного из родителей, то в 25 процентов случаев ею заболевает и ребёнок. Также считается, что болезнь является следствием инцеста. В медицине описано около 80 случаев острой врождённой порфирии, когда болезнь была неизлечима.
Болезнь характеризуется тем, что организм не может произвести основной компонент крови - красные тельца, что в свою очередь отражается на дефиците кислорода и железа в крови. В крови и тканях нарушается пигментный обмен, и под воздействием солнечного ультрафиолетового излучения или ультрафиолетовых лучей начинается распад гемоглобина.
Небелковая часть гемоглобина - гем - превращается в токсичное вещество, которое разъедает подкожные ткани. Кожа начинает приобретать коричневый оттенок, становится всё тоньше и от воздействия солнечного света лопается, поэтому у пациентов со временем кожа покрывается шрамами и язвами. Язвы и воспаления повреждают хрящи - нос и уши, деформируя их. Вкупе с покрытыми язвами веками и скрученными пальцами, это невероятно обезображивает человека. Больным противопоказан солнечный свет, который приносит им невыносимые страдания.
Более того, в процессе болезни деформируются сухожилия, что в крайних проявлениях приводит к скручиванию пальцев. Кожа вокруг губ и дёсен высыхает и ужесточается, что в результате приводит к тому, что резцы обнажаются до десен, создавая эффект оскала. Ещё один симптом – отложение порфирина на зубах, которые могут становиться красными или красновато-коричневыми.
Кроме того, у пациентов сильно бледнеет кожа, в дневное время они ощущают упадок сил и вялость, которая сменяется более подвижным образом жизни в ночное время. Больных порфирией людей часто считали оборотнями, вампирами – тем более, что в Средние века их лечили, давая пить свежую кровь.
 

Публикуется в Библиотеке интернет-проекта «1812 год» с любезного разрешения автора.