Михаил Казанцев

О тактическом плане Кутузова
в Бородинском сражении

Рекогносцировка, проведенная русским командованием 23 августа, во многом предопределила ход дальнейших событий. Кутузов отклонил предложение Барклая построить на Курганной высоте сильный редут. Поэтому первоначально там была простая открытая батарея на 12 орудий. Багратион считал расположение своих войск никуда не годным и указывал на возможность обхода левого фланга по Старой Смоленской дороге. Кутузов отдал приказ о строительстве Семеновских укреплений.

Изменялось ли при этом положение левого фланга? В донесении Александру от 25 августа Кутузов писал: «Видев стремление неприятеля главнейшими силами на сей пункт, дабы сделать таковый надежнее, признал я за нужное загнуть оный укрепленным прежде сего возвышением».^[1] Этот текст свидетельствует о том, что 24 августа левый фланг, по мнению главнокомандующего, все еще находился в районе дер. Шевардино и был «загнут» только после атаки «главнейших сил» противника. Барклай «...не постигал, почему сему движению надлежало исполниться по нападении неприятеля, а не заблаговременно...».^[2] Однако истинный смысл многих распоряжений Кутузова нельзя понять, если их рассматривать только с формальной точки зрения. Автор разделяет мнение о том, что уже 23 августа Кутузов решил отнести левый фланг к Семеновскому оврагу. К началу генерального сражения 27-я дивизия должна была находиться на восточной стороне этого оврага, примыкая правым флангом к 7-му корпусу, как изображено на «Плане позиции...».^[3] Но распоряжения о назначении нового рубежа обороны для 2-й армии Кутузов отдал в такой форме, чтобы максимально скрыть ошибку Толя, который днем раньше расположил левое крыло «кор-де-батали» просто в прямой линии с центром от Курганной высоты до дер. Шевардино.

По этой причине у Барклая создалось впечатление, что и после рекогносцировки армия Багратиона продолжала занимать прежние позиции. Это впечатление подкреплялось еще тем, что у дер. Шевардино сооружали редут, а для его защиты был сформирован отряд под командованием князя Горчакова. В действительности этот отряд не являлся частью «кор-де-батали», а был по сути дела арьергардом. Его главная задача заключалась в том, чтобы не допустить преждевременного выхода противника к недостроенным Семеновским укреплениям.

Однако в отечественной литературе широко распространено иное определение главной задачи, которая возлагалась на отряд Горчакова: «...открыть настоящее направление неприятельских сил и, если возможно, главное намерение императора Наполеона».^[4] Автором этой версии был, по всей видимости, Карл Толь. Она имеет очевидные изъяны.

Во-первых, то, что попытки французских войск овладеть Шевардинским редутом не имеют демонстративного характера, стало совершенно ясно, когда на правый берег Колочи переправились дивизии Морана и Фриана с кавалерией Мюрата. Тем не менее, бой продолжался до полуночи. Это говорит о том, что помимо выяснения намерений противника у русских была более серьезная причина удерживать этот район.

Во-вторых, представим себе, что 25 и 26 августа события развивались бы иначе. Посчитав, что удар по левому флангу русских не является неожиданным для противника, Наполеон мог оставить главные силы на левом берегу Колочи и искать какие-то иные пути достижения победы. В этом случае утверждение о том, что Шевардинский бой позволил русскому командованию выяснить направление главного удара Наполеона, становится ложным.

В ходе той же рекогносцировки Кутузов высказал мнение, что защита Старой Смоленской дороги является легкой задачей, которую можно доверить даже иррегулярным войскам. Однако поскольку ратники ополчения не представляли серьезной боевой силы, фактически эта дорога оставалась открытой до передвижения в этот район 3-го пехотного корпуса.

Многие историки и очевидцы событий полагали, что русским с самого начала следовало сократить фронт армии и расположить его южнее – между Новой и Старой Смоленскими дорогами. Но, даже убедившись в том, что левый фланг является «слабым местом»^[5] позиции, Кутузов не произвел указанной перегруппировки войск. Ситуация усугублялась еще и тем, что для сооружения сильных укреплений на Семеновских высотах оставалось очень мало времени – по расчетам русского командования генеральное сражение должно было состояться 25 августа. Следует также заметить, что согласно приказу по 2-й армии от 22 августа весь шанцевый инструмент был передан в 1-ю армию, и требовалось некоторое время, чтобы вернуть его обратно.

Таким образом, к 24 августа на левом фланге, который не имел серьезных естественных преград, инженерные работы у Семеновского оврага и возле дер. Шевардино находились в самой начальной стадии. Как известно, основной объем этих работ был выполнен в последующие два дня. Положение центра русской позиции не изменилось. Оконечность левого крыла также осталась на прежнем месте – на опушке Утицкого леса. Южнее находился егерский отряд Гогеля, но в ходе Шевардинского боя корпус Понятовского очень быстро вынудил его оставить Старую Смоленскую дорогу.

Положение дел на правом фланге в целом было значительно лучше. Прежде всего, реки Колоча и Москва весьма существенно затрудняли противнику как фронтальную атаку, так и обходный маневр. Уже 22 августа на этом участке обороны начались широкомасштабные инженерные работы по созданию целой системы артиллерийских и пехотных укреплений. Согласно диспозиции от 24 августа из 9-ти дивизий, которые составляли «кор-де-баталь», 4 располагались севернее Новой Смоленской дороги. Пространство между 2-м корпусом и Москвой-рекой прикрывал довольно сильный отряд Пассека.

Приведенные выше факты доказывают, что Толь и Кутузов уделяли правому флангу особое внимание. Это подтверждается и расположением дозорных войск. Казачьи полки 2-й армии находились на флангах егерей Гогеля, занимая пространство от дер. Фомкино до Старой Смоленской дороги. А на противоположном фланге казачьи отряды вели наблюдение за противником не только в непосредственной близости от позиций регулярных войск, но и значительно севернее – на левом берегу Москвы-реки до дер. Авдотьино.

Однако русский правый фланг не вызвал у Наполеона никакого интереса, и 24 августа он сначала овладел Шевардинским редутом, а 26 августа его главные силы повели наступление на пространстве от реки Колоча до Старой Смоленской дороги. Это вынудило русское командование переменить соответствующим образом фронт своей армии.

Почему же 23 августа такая перемена фронта представлялось Кутузову ошибочной?

Бородинская позиция была слишком большой для русской армии. Невозможно было разместить войска так, чтобы правое крыло упиралось в Москву-реку, а левое достигало Старой Смоленской дороги, сохранив при этом нормальную плотность боевого порядка и солидный резерв. Восточнее Бородинского поля Москва-река и обе Смоленские дороги сходились, но почти вся местность до самого Можайска была покрыта лесом. К тому же в этом случае пришлось бы покинуть выгодный рубеж обороны – реку Колоча.

Толь определил центр «кор-де-батали» между дер. Горки и Курганной высотой. Нетрудно заметить, что при таком положении центра был надежно защищен главный путь отступления – Новая Смоленская дорога. При сосредоточении основных сил армии южнее дер. Горки возрастала опасность того, что противник атакой севернее этой деревни сможет овладеть основной дорогой на Можайск и Москву. Причем Толя, по-видимому, беспокоила не только фронтальная атака французов со стороны Колочи, но и обходное движение неприятеля по левому берегу Москвы-реки.

Вероятно, именно эти причины убедили Кутузова в том, что в избранном Толем расположении войск никаких серьезных изменений делать не следует.

В начале боя за Шевардинский редут французы испытывали определенные трудности из-за того, что атаковали с марша. Но постепенно ситуация менялась в их пользу. Они создали большое превосходство в силах, наступая на редут с трех направлений. Дальнейшее сопротивление войск Горчакова (до вступления в бой кирасир и гренадер) уже не соответствовало их возможностям и силе позиции, но Кутузов не отдал приказа к отходу. По этой причине к вечеру потери русских значительно возросли. 27-я дивизия по свидетельству ее командира лишилась половины своего состава. Следует заметить, что бой мог так и закончиться, т.е. без финального контрудара Багратиона. Французы могли просто прекратить свои атаки, или Неверовскому удалось бы продержаться до полуночи. Но к счастью для русских в знаменитой «атаке кирасирских полков» Багратиону удалось не только вернуть утраченные позиции, но и нанести противнику серьезный урон в живой силе. Кроме того, именно во время этого контрудара у французов было отбито 8 (по другим данным 7) орудий. И все же большинство современных историков считает, что у русских в этом бою выбыло из строя около 6 тысяч человек, а у французов существенно меньше – 4,5 - 5 тысяч человек.

Как следует из вышесказанного, Шевардинский бой закончился для русской армии относительно удачно. Но, вероятнее всего, Кутузов не отдал бы приказ удерживать позицию, оборону которой многие военачальники считали нецелесообразной и даже рискованной, в течение 9-ти часов, если бы у него не было очень веской причины – необходимости выиграть время.

25 августа Кутузов перевел 3-й пехотный корпус в район дер. Утица, присоединив к нему казаков Карпова и Московское ополчение. Это событие надолго приковало к себе внимание многих военных историков и специалистов. Но сначала рассмотрим, как располагались русские войска до принятия этого решения. В центре (приблизительно 1 км.) было сосредоточено 17 тысяч человек при 84 орудиях. За центром находился главный резерв – 26,5 тысяч человек и 204 орудия. Остальные силы 1-й армии располагались севернее Новой Смоленской дороги на пространстве около 3,5 км. – 30,5 тысяч человек при 138 орудиях. Там же находились все казачьи войска этой армии – 5,5 тысяч человек, а всего около 36 тысяч человек при 150 орудиях. Армия Багратиона после Шевардинского боя насчитывала 31,5 тысяч человек при 174 орудиях, а вместе с казаками – 34,5 тысяч человек при 186 орудиях. Ее участок «кор-де-батали» простирался от Курганной высоты (включительно) до опушки Утицкого леса, что составляет почти 2 км. На крайнем левом фланге (1,5 км.) были созданы укрепления лесного типа – засеки и просеки. Приведенные цифры показывают, что фланги русской армии имели примерно одинаковую общую протяженность, длину «кор-де-батали» и численность войск. Небольшое различие состояло в том, что у Багратиона было несколько больше артиллерии за счет временно прикомандированных орудий из 1-й армии.

Однако по совокупности условий местности и инженерных сооружений левое крыло было, безусловно, намного слабее и уже по этой причине требовало дополнительного усиления. С другой стороны, концентрация французских войск на правом берегу Колочи 24 и 25 августа делала угрозу обхода русской позиции по Старой Смоленской дороге совершенно реальной. Поэтому целью передислокации 3-го корпуса могло быть просто стремление ликвидировать эту угрозу и одновременно усилить фланг в целом. Именно так и комментируется этот факт в «Донесении...»^[6] и «Описании сражения...».^[7]

В «Официальных известиях из армии от 27 августа»^[8] действия Кутузова получили другое истолкование. По-видимому, располагая «Планом позиции...», авторы этого документа пришли к выводу, что «...Тучков с 3-м корпусом и частью Московского ополчения был размещен в засаде за кустарником на крайнем левом фланге, имея приказ действовать... на правый фланг и тыл французов...». Воспоминания А. А. Щербинина полностью подтверждают эту версию. В них изложено много интересных подробностей этой истории. По мнению Щербинина, только «непростительное распоряжение» Беннигсена спасло французскую армию от опасного контрудара и, возможно, от поражения.^[9]

Большинство представителей советской военно-исторической науки отдавали предпочтение версии о контрударе. В настоящее время число приверженцев этой версии заметно уменьшилось. Но если план контрудара все-таки существовал, то он имел серьезные недостатки.

1) По причине отсутствия леса окрестности дер. Утица плохо обеспечивали визуальную скрытность для отряда численностью более 20 тысяч человек.

2) Непосредственно через место засады проходила Старая Смоленская дорога, которая, бесспорно, имела большое тактическое значение. Независимо от того, знали французы о группе Тучкова или нет, у Наполеона могли быть самые разнообразные причины, и в первую очередь наступательного характера, чтобы направить часть своих сил на эту дорогу.

3) Конфигурация русской передовой линии имела значительный выступ в районе дер. Утица, что, вполне возможно, произошло из-за неточного изображения объектов на «Плане позиции...». Понятно, что этот выступ вынуждал Наполеона обратить на него особое внимание.

4) Два предыдущих недостатка в совокупности с тем, что 3-й корпус находился довольно близко к охранной цепи егерей, значительно увеличивали вероятность обнаружения группы Тучкова в результате разведки боем, которую, следует заметить, французские войска начали еще до распоряжения Беннигсена.

5) Многие историки совершенно упускают из виду, что не только Беннигсен вмешивался в планы Кутузова. В восьмом часу утра, т.е. задолго до «окончания битвы» в мемуарах Щербинина,^[10] Багратион приказал Тучкову направить 3-ю дивизию к флешам, что последний исполнил беспрекословно. Существует немало способов, чтобы избежать подобных ситуаций, не раскрывая в то же время своих планов, но Кутузов, по-видимому, не прибег ни к одному из них.

В настоящее время найдена весьма любопытная разгадка надписи «расположены скрытно». По замыслу Кутузова у противника должно было сложиться впечатление, что на Старой Смоленской дороге расположена очень сильная группировка русских войск. Другими словами, он стремился скрыть не отряд Тучкова, а истинную численность и состав этого отряда. Реакция Наполеона на эти действия Кутузова была вполне естественной. Первоначально, в чем прав Щербинин, польский корпус предполагалось использовать для атаки Семеновских флешей. Однако, увидев во время рекогносцировки, что в районе дер. Утица сосредоточены крупные силы русских, он приказал Понятовскому вернуться на Старую Смоленскую дорогу.

Если Кутузов хотел, выражаясь шахматной терминологией, «разменять» своих ополченцев на французские регулярные войска, то, очевидно, что он не добился желаемого, поскольку хорошо известно, что корпус Понятовского не превышал по численности 3-й пехотный корпус русских.

Вернемся к расположению русских войск 25 августа. После передислокации 3-го корпуса оборона Старой Смоленской дороги стала, безусловно, намного надежнее. Но существенные изъяны все же имели место. У корпуса Тучкова было мало артиллерии, и для нее не построили никаких укреплений. Это объясняется тем, что защиту Старой Смоленской дороги Кутузов считал легкой задачей.

Как указано в «Донесении...», на пространстве «от 3-го корпуса до левого крыла 2-й армии», что составляет не менее 1,5 км, «для лучшей связи» были поставлены 4 полка егерей.^[11] В действительности их было не более трех, а, может быть, только 20-й и 21-й. Утицкий лес был труднопроходимым только в некоторых местах, что позволило французам использовать там 26 августа достаточно крупные силы. В результате для того, чтобы противодействовать наступлению французских войск на этом участке, русские сосредоточили там помимо егерей Шаховского еще 13 батальонов пехоты. Такая ситуация таила в себе потенциальную опасность. Хотя защищать это пространство было, несомненно, легче, чем совершенно открытое место, но в случае серьезной угрозы со стороны противника могли потребоваться резервы в размере целой пехотной дивизии. И возникал вопрос, смогут ли предоставить эту дивизию Багратион или Тучков, а если нет, то насколько своевременно смогут подойти подкрепления с других участков позиции.

Важно отметить, что регулярные войска, направленные на Старую Смоленскую дорогу, были взяты не с правого фланга, а из главного резерва, численность которого после этого значительно сократилась и составляла 16,5 тысяч человек при 186 орудиях.

До начала генерального сражения были приняты и другие меры, которые прямо или косвенно способствовали укреплению обороны левого крыла: перегруппировка войск 2-й армии; усовершенствование Семеновских укреплений; инженерные работы (вопреки первоначальному распоряжению Кутузова) на Курганной высоте в ночь с 25 на 26 августа; выдвижение главного резерва к центру и левому флангу. Кроме того, главнокомандующий планировал в случае необходимости перебросить войска Милорадовича на противоположный фланг, для чего проложили полевые дороги. Большинство советских историографов стремилось убедить читателя в том, что этих мер в совокупности с формированием группы Тучкова было вполне достаточно, и поэтому тактический план Кутузова в Бородинском сражении был вполне надежным.

25 августа готовился к решающей битве и Наполеон. Его основной замысел часто критикуют за то, что он давал слишком мало тактических преимуществ.

Французский император действительно отказался от каких-либо обходов и тому подобных решений, опасаясь, что в этом случае его противник уклонится от сражения. Отсутствие таких маневров должно было компенсировать большое численное превосходство в живой силе и артиллерии на направлении главного удара. К рассвету 26 августа Наполеон сосредоточил непосредственно против позиций 2-й армии, в которую после Шевардинского боя никаких подкреплений не поступало, 60 тысяч человек. Справа Багратион мог получить помощь от Дохтурова. Но основные силы Богарне предназначались для атаки Курганной высоты. Эти дивизии могли не только сковать русский центр, но и отвлечь на себя некоторую часть войск 2-й армии. Кстати, подобным же образом действия Понятовского могли полностью сковать войска Тучкова. Даже если бы Багратион получил в подкрепление всю русскую гвардию, французы продолжали бы иметь солидное численное превосходство. К тому же и Наполеон мог бросить в бой свою 19-тысячную гвардию.

Что касается артиллерии, то у русских в центре, на левом крыле и в главном резерве было около 470 орудий. Почти столько же Наполеон сосредоточил на правом берегу Колочи. Но французам большую помощь оказывала артиллерия Богарне и особенно батарея, возведенная специально для обстрела Курганной высоты. В то же время орудия Милорадовича отделяло слишком большое расстояние даже от передовых постов неприятеля.

Французский император принял целый ряд мер для того, чтобы создать у противника ложное представление о действительном расположении и дальнейших действиях французской армии. С этой целью при перемещении большого количества войск на южный фланг использовались различные маскирующие особенности местности. Гвардия проделала этот путь последней и покинула свои бивуаки у дер. Валуево только с наступлением темноты.

Вполне логично, что Наполеон демонстрировал неприятелю силу своего левого крыла. В начале сражения русское командование могло видеть, что там находятся достаточно крупные силы, опиравшиеся на укрепления, возведенные западнее села Бородино. Но 5 дивизий Богарне также должны были перейти Колочу у Алексинского брода уже в ходе битвы. Мосты для осуществления этого маневра инженеры вице-короля навели в последний момент – в ночь с 25 на 26.^[12]

Той же ночью французы построили три большие артиллерийские позиции против левого крыла и центра русской армии. В итоге на рассвете 26 августа 102 французских орудия открыли огонь по Семеновским укреплениям. Причем вопреки распространенному мнению ядра сразу же долетали до цели. Принято считать, что у русских на этих укреплениях и возле них было установлено 52 орудия. В настоящее время эта цифра многим историкам кажется завышенной. Еще 18 орудий находилось несколько дальше – за Семеновским оврагом. Батарея Шульмана также по всей видимости не могла отвечать артиллерии генерала д`Антуара равным огнем.

Конечно, очень трудно сделать определенный вывод о том, в какой мере эти военные «хитрости» повлияли на решения Кутузова. Однако то, что русский главнокомандующий не снял с правого фланга ни одного солдата и ни одного орудия Наполеону было, несомненно, выгодно.

Правильность расчетов полководцев обычно выясняется в ходе сражения. Судя по тексту «Описания...» русская армия была, по крайней мере, совсем неплохо подготовлена к тому, что главные силы неприятеля устремятся на ее левое крыло. Лишь ценой огромных потерь и только к полудню французам удалось окончательно овладеть Семеновскими укреплениями. Причем до ранения Багратиона это крыло действовало настолько удачно, что даже имело «поверхность над неприятелем».^[13]

Авторы очень интересного исследования «Девять на двенадцать...»^[14] убедительно доказывают, что такое изложение событий является искажением фактов, начало которому было положено Карлом Толем сначала в «Донесении...», а затем в «Описании битвы...».^[15] Многочисленные документы свидетельствуют о том, что Багратион был в действительности ранен около 9 часов утра, а все три флеши полностью перешли в руки противника не позднее 10 часов. С помощью изменения хронологии событий и некоторых литературных приемов Толь стремился скрыть подлинный драматизм этого эпизода сражения.

Пожалуй, только первые атаки французских войск на позиции дивизии Воронцова не внушали больших опасений. Но уже около 7 часов утра Багратион, видя, что сил 2-й армии явно недостаточно, обратился к Кутузову и Барклаю с просьбой направить ему подкрепления. Согласно рапорту Лаврова еще до этого «вся гвардейская пехотная дивизия по назначению полковника по квартирмейстерской части Толя... заняла позицию позади правого фланга 2-й Армии для подкрепления оной».^[16] Через некоторое время Багратион получил в свое непосредственное командование вторую и сводно-гренадерскую бригаду этой дивизии, а также 3 полка гвардейских кирасир с частью артиллерии из главного резерва. Несмотря на то, что время непосредственного вступления гвардейцев в бой было разным, за исключением кирасир Шевича все они практически с самого начала сражения находились под жестоким огнем неприятельской артиллерии. Этот факт особо отмечает Лавров в своем рапорте.

Барклай неоднократно высказывал свое удивление и несогласие по поводу столь раннего использования в сражении гвардейского корпуса. Багратион, видимо, придерживался того же мнения и не торопился бросить в бой гвардейские полки. Сначала он привлек к борьбе за флеши свои частные резервы, а также войска с соседних участков позиции.

Уход части 7-го корпуса, дивизии Коновницына, кавалерии Сиверса и Дорохова к Семеновским укреплениям, безусловно, ослабил центр и крайний левый фланг русской армии. Но и до перемещения этих войск у Раевского и Тучкова далеко не все было благополучно.

Когда Богарне и Понятовский перешли к активным действиям против Курганной высоты и на Старой Смоленской дороге, они воспользовались недостатками русской обороны, главным из которых была малочисленность артиллерии: 7-й корпус имел только 24 орудия (12 батарейных), а 3-й еще меньше – 18 (6 батарейных). В своих «Записках...»^[17] Ермолов также отмечал слабость люнета на Курганной высоте. Еще одним минусом, по его мнению, была теснота этого укрепления, из-за которой основная часть пехотного прикрытия находилась снаружи, где она истреблялась неприятельской картечью. Как уже было сказано выше, при защите Старой Смоленской дороги Тучков не мог использовать какие-либо укрепления для артиллерии, поскольку их просто не существовало. Кроме того, до подхода к Тучкову войск 2-го корпуса Понятовский имел довольно значительное превосходство в живой силе.

Действия фланговых групп Наполеона на начальном этапе сражения оказались в целом весьма эффективными. Хотя французам и не удалось прочно овладеть батареей Шульмана и Утицким курганом, русским понадобились солидные резервы и огромные усилия, чтобы этого не допустить.

В борьбе за Семеновские флеши обращает на себя внимание следующий факт. Войска 2-го пехотного корпуса, которые должны были в случае серьезной угрозы левому флангу подкрепить армию Багратиона, не приняли непосредственного участия в этой борьбе. Это произошло потому, что 2-й корпус подошел к левому крылу, когда битва за флеши находилась в завершающей стадии, и судьба этих укреплений фактически уже была решена. В то же самое время очень опасная обстановка сложилась для русских в центре их позиции и в Утицком лесу. По этой причине Барклай расположил 4-ю дивизию южнее Курганной высоты, а Багговут повел 17-ю дивизию на крайний левый фланг армии. Позднее к нему присоединилась 2-я бригада 4-й дивизии.

Для того, чтобы достигнуть позиций 2-й армии, не говоря уже о Старой Смоленской дороге, Багговуту требовалось немало времени. Поэтому медлить с проведением этого маневра было рискованно. Судя по тексту «Донесения...», Кутузов отдал приказ о переводе 2-го и 4-го корпусов к левому крылу и центру около полудня, причем после ранения Багратиона. Такая последовательность событий совпадает с мемуарами Щербинина. Но в действительности корпус Багговута покинул правый фланг значительно раньше. По этой причине в «Описании...» изменено время приказа, отданного Багговуту главнокомандующим, на 8-й час утра. Вероятнее всего командир 2-го корпуса получил два приказа: первый от Барклая, а второй позднее, когда его войска были уже в пути, от Кутузова.

Исходная позиция 4-го пехотного и 1-го кавалерийского корпусов была, по мнению автора, вполне оправданной, поскольку перед началом сражения вся группа Богарне за исключением дивизии Морана располагалась на левом берегу Колочи. Ермолову удалось отбить батарею Шульмана и продержаться еще некоторое время с помощью войск Дохтурова (сначала егерей Вуича и батальона Уфимского полка, а затем и других частей 6-го корпуса). Но когда французы начали подготовку к новому мощному штурму Курганной высоты, для ликвидации этой опасности у русского командования оставалось единственное решение – срочно приблизить пехоту Остермана-Толстого и кавалерию Корфа к центру позиции. Барклая также беспокоило «распыление» главного резерва обеих армий уже в самом начале сражения, и, вероятно, он убеждал Кутузова в том, что необходимо возможно быстрее пополнить его войсками Милорадовича.

На начальном этапе сражения французам удавалось создать локальное превосходство в силах на многих пунктах поля битвы, что, в конечном счете, привело к большим потерям в русской армии. Однако всю мощь своей главной 60-тысячной группировки Наполеон использовал постепенно, и сначала на очень узком пространстве. Объективные причины задерживали вступление в бой групп Богарне и Понятовского. В итоге общее наступление французской армии по всему фронту от Колочи до Старой Смоленской дороги началось далеко не сразу, что позволило Багратиону снимать войска с неугрожаемых направлений. А Кутузов и Барклай при этом успели подкрепить 2-ю армию войсками из центра, главного резерва и даже с правого фланга.

Разумеется, сохранение резервов является азбучной истиной военного искусства, но, стремясь к победе, Наполеон мог пойти на риск и нанести одновременный комбинированный удар всеми силами главной группировки. В этом случае русским было бы намного сложнее осуществить все необходимые маневры и уйти от поражения.

Пространства для такого удара было достаточно. Как показало Бородинское сражение, атаки французской конницы севернее дер. Семеновское оказались довольно опасными. Сначала кирасирам Лоржа удалось выйти в тыл русским войскам, расположенным южнее этой деревни. А затем атака кавалерии Коленкура и Латур-Мобура создала французской пехоте условия для захвата Курганной батареи с фронта. Следует также заметить, что уже в самом начале борьбы за Семеновские флеши Багратион уменьшил плотность боевого построения на участке 12-й пехотной дивизии до одной линии пехоты, причем без кавалерии и артиллерии, что, конечно, облегчало противнику задачу прорыва обороны.

Выше уже говорилось об определенных изъянах русской позиции на крайнем левом фланге. Как известно, пехота вестфальского корпуса, оттеснив егерей Шаховского, была остановлена частями корпуса Багговута. Теперь предположим, что Жюно получил бы приказ от Наполеона уже в 6 часов утра. В этом случае его войска могли выйти в тыл армии Багратиона задолго до подхода к Утицкому лесу 17-й дивизии Олсуфьева. У Жюно также возникала возможность препятствовать движению дивизии Коновницына к флешам. Наконец, у Даву было бы меньше проблем с русскими егерями, и Понятовский мог раньше получить поддержку с фланга.

Описание сражения, составленное Д.Н.Болговским,^[18] является еще одним документом, который повествует об очень неблагоприятном для русских развитии событий сначала на левом фланге, а затем в центре их позиции. По мнению этого участника битвы, если бы не тактическая хитрость Платова, «поражение нашей армии было бы весьма вероятным».

Тем не менее, Уваров и Платов оказались среди немногих генералов, которые не получили наград за Бородинское сражение. Неизвестно, что именно вызвало недовольство Кутузова, который, как совершенно справедливо заметил Клаузевиц,^[19] не дал Уварову внятных инструкций. Главная причина, скорее всего, заключалась в том, что локальный результат, достигнутый во время нападения на крайнее левое крыло французов, не соответствовал ожиданиям главнокомандующего. Ермолов писал по этому поводу: «Войска наши не приобрели успеха, мало нанесли вреда и подверглись урону».^[20]

Споры о рейде русской конницы продолжаются и по сей день. Однако нет никаких сомнений в том, что в масштабах сражения этот контрудар имел большое значение. Он оказался совершенно неожиданным для французов, что и помешало Наполеону правильно оценить обстановку. В итоге он потратил около двух часов на бесполезные передвижения войск. А русские получили продолжительную передышку, причем в чрезвычайно ответственный момент битвы.

С другой стороны, один лишь, пусть даже очень удачный, рейд кавалерии на фланг неприятеля, разумеется, не мог гарантировать успешного завершения сражения. Его судьба решалась не на левом, а на правом берегу Колочи. Без подобного маневра русские все-таки не были обречены на поражение. Но оно стало бы почти неизбежным, если бы Наполеону удалось осуществить задуманный план и разбить левое крыло противника еще в первой половине дня.

Внезапный контрудар – очень удобный способ для перехвата инициативы и перехода в общее контрнаступление. Вопрос о наличии у Кутузова подобного плана или о возможности его применения в битве при Бородине в отечественной литературе рассматривается у многих авторов очень поверхностно, если ему вообще уделяется внимание. Но, судя по тексту диспозиции от 24 августа, Кутузов совсем не исключал такого развития событий: «...при счастливом отпоре неприятельских сил, дам собственные повеления на преследование его...».^[21]

По очень популярной в прошлом версии Щербинина контрудар группы под командованием Тучкова мог кардинально изменить ход Бородинского сражения: «... появление этого скрытого отряда... во фланге и тылу неприятеля при окончании битвы было бы для него гибельно».^[22] Видный советский историк Л.Г.Бескровный, также обвиняя во всем Беннигсена, считал, что контрудар со стороны Старой Смоленской дороги преследовал более локальную цель – препятствовать обходному движению противника через Утицкий лес.^[23]

В «Описании...» нет даже намека на возможность общего контрнаступления для русской армии. Отряд Тучкова имел строго оборонительную задачу. Все, что мог позволить себе Кутузов в области наступательных действий – нанести отвлекающий удар, в котором приняли участие кавалерийские полки Уварова и Платова. В таком освещении событий, пожалуй, ничего удивительного нет, если принять во внимание приводимое в этом документе соотношение сил сторон перед началом генерального сражения.

Общая численность русских регулярных и казачьих войск составляла 102 тысячи человек при 640 орудиях. В распоряжении Кутузова также было 10 тысяч ополченцев. Силы французов оценивались так: более 185 тысяч человек и более 1000 орудий артиллерии.

Конечно, во многих случаях ошибки возникают из-за отсутствия полной информации, и приведенный в «Описании...» состав французской армии помогает понять, почему у русского командования было столь преувеличенное представление о силах противника.

Нетрудно заметить, что общее количество солдат и офицеров в 4-м (без баварской кавалерийской дивизии) и 8-м пехотных корпусах указано довольно точно. Однако именно эти соединения были наименее обескровленными. Остальные пехотные корпуса (особенно 3-й и 5-й) имели существенно меньшую численность батальонов. Хорошо известно, что французская кавалерия «таяла» еще более высокими темпами. Вполне возможно, что русский главный штаб, прежде всего, неверно определял степень укомплектованности многих частей неприятельской армии.

В «Описании...» учитывается, что 15-я и 17-я пехотные дивизии отсутствовали в составе своих корпусов. В то же время никак не отражено присоединение к 4-му корпусу баварской конницы и переход 3-й дивизии тяжелой кавалерии в группу войск под командованием Удино. Также ошибочно утверждается, что все корпуса Мюрата состояли из 3-х дивизий.

Полный перечень всех изменений, которые произошли в «Великой армии» с начала кампании был, вряд ли, известен русским. Важно отметить, что в итоге всех этих изменений значительно сократилась численность главной армии Наполеона. Так, например, при пересечении Немана в 3-м пехотном корпусе было 46 батальонов пехоты, а в резервной кавалерии насчитывалось 224 эскадрона. К Гжатску Ней привел 27 батальонов, а Мюрат 167 эскадронов. В Бородинском сражении участвовало только 14 батальонов Молодой гвардии, т.е. менее половины от первоначального «штатного расписания» этого соединения.

К сожалению, историки бывают необъективны не только из-за ошибок в используемых ими источниках информации. Очень часто они оказываются во власти порочной традиции преувеличивать силу противника и его потери, уменьшая при этом численность своей армии и понесенный ею урон.

Не секрет также, что во все времена в России было много поклонников военного таланта Кутузова, стремившихся представить тактическое искусство этого полководца в наиболее выгодном свете. Представители официальной советской военно-исторической науки считали Кутузова победителем Бородина, что, несомненно, оказывало влияние на подбор и анализ фактического материала в их трудах.

В 90-е годы XX века историки наконец-то обрели долгожданную свободу от догм, авторитетов и цензуры советского периода. Многие публикации этих лет по праву могут быть названы действительно объективными исследованиями.

По данным А.Васильева и А.Елисеева, на которые в настоящее время ссылается даже сайт Бородинского военно-исторического музея, на 24 августа в состав русской армии входило около 114 тысяч человек регулярных войск, более 9 тысяч казаков, до 32 тысяч ополченцев и 624 артиллерийских орудия.^[24]

В работе, посвященной составу французской армии,^[25] А.Васильев, вероятно, из-за недостатка времени или по каким-то иным причинам допустил много арифметических ошибок. Тем не менее, этот труд представляет большую ценность, поскольку содержит много интересных фактов. Следующие из них очень важны для расчетов:

С указанными уточнениями, а также с учетом всех временно откомандированных войск численность главной армии Наполеона на 21 августа (2 сентября) составляла 137738 человек при 589 орудиях. К началу Шевардинского боя эта величина, конечно, должна была существенно сократиться, поскольку требовалось отделить часть войск для формирования Гжатского гарнизона. Французы также понесли потери в боях при Гриднево, у Колоцкого монастыря и Глазово. Росло количество больных и отставших. Кроме того, некоторые из откомандированных солдат и офицеров могли так и не вернуться в свои части. По мнению большинства современных историков, к моменту появления французских войск на Бородинском поле Наполеон имел в своем распоряжении около 135 тысяч человек.

Важной особенностью русской армии были иррегулярные части, общее количество которых превышало 40 тысяч человек. По мнению автора, сравнивая силы сторон, нельзя совершенно игнорировать их. Казаки были хорошо вооруженным и обученным войском, способным выполнять часть функций легкой регулярной кавалерии. Ополченцев Кутузов мог использовать в обозных подразделениях, на инженерных работах и во всех случаях, где не требовались высокие боевые качества. Два казачьих полка несли охрану главных квартир. Наполеон же не имел подобного дополнительного ресурса живой силы для решения задач вспомогательного характера. И, наконец, большой корпус иррегулярных войск мог быть эффективно использован для отвлечения и дезориентации неприятеля.

Рассмотрим основные тактические итоги Бородинского сражения.

1) В «схватке гигантов» ни одна из противоборствующих сторон не смогла одержать убедительную победу.

2) Очень популярным в прошлом был миф об огромных потерях французов 26 августа (7 сентября) – более 58 тысяч человек. Однако эта цифра является всего лишь плодом фантазии швейцарского авантюриста А. Шмидта и весьма далека от истины. Наиболее вероятно, что в действительности французы потеряли в этот день около 30 тысяч человек.^[26] Таким образом, истребленные Кутузовым, по мнению Л.Г. Бескровного, главные силы противника – это менее четверти всей французской армии. В русской армии 26 августа выбыло из строя около 40 тысяч человек.

3) Несмотря на огромное истощение обе армии (а не какая-то одна из них) в целом не утратили боеспособности. Что касается сохраненных полководцами резервов, то Наполеон, как известно, вообще не использовал в сражении 2-ю и 3-ю гвардейские пехотные дивизии с гвардейской кавалерией Бессьера.

Довольно большая часть русской армии тоже не приняла активного участия в сражении. Но, во-первых, из регулярной пехоты и кавалерии с противником не сражались только части при Главной квартире и 4 полка егерей, которые, как указано в рапорте Барклая де Толли,^[27] до вечера находились на крайнем правом фланге. Во-вторых, все эти войска за исключением одного батальона (флотский экипаж) не принадлежали к гвардии и не входили в состав главного резерва соединенных армий. Важно также отметить, что, несмотря на первоначальную мощь этого резерва (на 24 августа), Кутузов полностью использовал его в бою. По этой причине на финальной стадии генерального сражения 26 августа у него уже фактически не было свежих частей за центром боевого порядка.

4) Поздним вечером Наполеон, желая привести в порядок свои утомленные войска, отвел их на исходные позиции. Придавая большое значение этому факту, многие отечественные историки разделяли мнение Кутузова: «...и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли...».^[28] Это не вполне соответствует истине хотя бы в отношении села Бородино, которое так и осталось в руках французов. Кроме того, к наступлению ночи русский левый фланг полностью находился на восточной стороне Семеновского оврага вплоть до Старой Смоленской дороги, что, конечно же, заметно отличалось от первоначального расположения войск 2-й армии и 3-го пехотного корпуса.

Несомненный интерес для исследователя представляют также факты, касающиеся характера битвы и успехов, достигнутых противниками на различных ее стадиях.

Наполеон почти в течение всего дня владел инициативой. Начавшееся с самых первых выстрелов наступление французских войск постепенно набирало силу, постоянно создавая для армии Кутузова угрозу прорыва обороны или обхода фланга. Русским удалось отбить все атаки неприятеля, но при этом аналогичных угроз с их стороны создано не было. Исключением является рейд кавалерии Уварова и Платова, который заставил Наполеона изрядно поволноваться. Однако ни в этот, ни в какой-либо другой момент сражения Кутузов не счел возможным или полезным перехватить тактическую инициативу. Поэтому контрудар русской конницы вызвал только паузу, не изменив характера сражения в целом.

Даже когда сражение пошло на убыль, французы все еще пытались приложить какое-то последнее сверхъестественное усилие, чтобы сломить сопротивление своего противника.

В ходе битвы русские, потеряв ряд ключевых опорных пунктов своей позиции, были вынуждены уступить значительную часть «места баталии» на всем пространстве от Новой до Старой Смоленской дороги. Наполеон приказал оставить захваченную территорию, когда сражение уже фактически закончилось. Французские войска отошли на исходные позиции в полном боевом порядке, не подвергаясь атакам и активному преследованию со стороны противника.

Подведем итог.

Кутузова полагал, что он «выиграл баталию над Бонапартием». В этом мнении его, по-видимому, укрепляло неверное представление об исходном соотношении сил и о потерях неприятеля. Наполеона явно меньше удовлетворяли окончательные результаты сражения. Официально объявив Бородино своей победой, он плохо скрывал разочарование и досаду.

После тяжелого и кровопролитного побоища боевой дух русской армии оставался высоким. Совершенно иным было настроение во французском лагере. По свидетельствам очевидцев солдаты «Великой армии» выглядели скорее потрясенными и подавленными, чем ликующими. Оплаченный очень дорогой ценой успех слишком не соответствовал их ожиданиям.

Однако в тактическом аспекте Бородинская битва завершилась «ничьей», т.е. без явного победителя. Если же говорить о набранных «очках», то чаши весов склонялись в пользу французов и в ходе сражения, и в его финале.

Что же помешало русской армии добиться более значительных тактических успехов?

Бородинская позиция не была, конечно, идеальной. Но, во-первых, наряду с недостатками она обладала и очевидными достоинствами. Во-вторых, основная борьба развернулась на пространстве между Колочей, ручьем Стонец и Утицким лесом, где местность не давала особых преимуществ ни одной из сторон. Наконец, двухдневный отдых французской армии в Гжатске дал русским дополнительное время для инженерной подготовки позиции.

Выше уже шла речь о соотношении сил. Эта обширная тема, конечно, не исчерпывается только количественными характеристиками и имеет множество других аспектов. По мнению автора, если исключить влияние тактических решений главнокомандующих, то при объективном учете всех факторов, касающихся исходных потенциалов обеих армий, наибольшей была вероятность именно «ничейного» исхода сражения.

Перейдем теперь к тактической стороне вопроса. Барклай, Клаузевиц и многие другие историографы видели главную ошибку Кутузова и Толя в чрезмерном внимании к северному участку позиции, где был проделан очень большой объем инженерных работ, и до самого начала генерального сражения располагались два пехотных и два кавалерийских корпуса. Они полагали, что, с одной стороны, не имелось никаких веских оснований для организации там столь мощной обороны. А с другой стороны, как показали события 26 августа, значительно важнее было повысить обороноспособность остальной части позиции, т.е. пространства от дер. Горки до Старой Смоленской дороги. Это довольно распространенное в литературе мнение официальная наука и в имперские, и в советские времена предпочитала совершенно игнорировать, поскольку создателей мифов и легенд подобная тема вряд ли могла заинтересовать.

Предложение разместить всю армию южнее Новой Смоленской дороги, вероятно, вызывало у фаворита Кутузова большие опасения за главный путь отступления. Но вполне надежное решение заключалось в том, чтобы оставить для защиты северного участка вдвое меньше войск, а также существенно сократить количество возводимых там укреплений.

Толь также проявил себя не лучшим образом в роли генерал-квартирмейстера соединенных армий при определении конфигурации боевой линии и разработке плана инженерной подготовки позиции 22 августа.

Доля личной ответственности Толя в принятии многих важнейших решений, бесспорно, очень велика. Но, пусть простят читатели за банальную истину, за все в конечном счете отвечает главнокомандующий. Никто не принуждал Кутузова вызывать из Москвы бывшего генерал-квартирмейстера 1-й армии и отводить ему роль своего главного советника, который, не имея официальной должности, естественно, никому не подчинялся, но обладал очень большими полномочиями.

Часто можно слышать, что Кутузов, может быть, и напрасно доверял мнению Толя, но все же 26 августа войска не испытывали никаких крупных проблем в обороне. Главнокомандующим также были разработаны планы сильных контрударов.

Начнем с последнего утверждения. Весьма сомнительно, что отряд Тучкова должен был внезапно атаковать французов со стороны Старой Смоленской дороги. В противном случае этот план был далек от совершенства. Неплохую возможность для контрудара предоставлял Бородинский плацдарм. Но и Наполеон, видимо хорошо это понимал, приказав Богарне начать сражение с ликвидации этого плацдарма. Единственным реализованным наступательным маневром был кавалерийский рейд против левого фланга французской армии.

Что же касается первого утверждения, то, как следует из вышеизложенного, недостатков в обороне было немало. Их совокупное негативное влияние создавало реальную угрозу разгрома левого крыла и, следовательно, поражения для всей русской армии. Избежать такого финала сражения удалось в огромной степени благодаря исключительному героизму русских солдат, умелому и энергичному управлению войсками, которое осуществляли Багратион, Барклай де Толли, Ермолов, Кутайсов и многие другие генералы и офицеры.