Музей искусства Санкт-Петербурга ХХ-ХХI веков (МИСП, филиал Центрального выставочного зала «Манеж») впервые представляет выставку произведений живописи и графики 20-40 годов в Ростове. В экспозиции представлено 46 живописных и 45 графических работ ленинградских мастеров

Музей искусства Санкт-Петербурга ХХ-ХХI веков (МИСП, филиал Центрального выставочного зала «Манеж») – это молодая культурная институция. Юридический статус Музей получил в декабре 2015 года. Однако коллекция, которой Музей обладает, имеет 25-летнюю историю. Начав свою жизнь в 1991 году, собрание музея стало одним из наиболее крупных и художественно весомых российских коллекций, которое отражает историю развития изобразительного искусства Петрограда - Ленинграда — Санкт-Петербурга, начиная с 1920-х годов по сегодняшний день. В коллекции представлен самый широкий спектр направлений и стилей - от авангарда начала ХХ века, социалистического реализма, «левых» ответвлений советского искусства, андеграунда до художественных явлений периодов перестройки, постперестройки и изобразительных тенденций сегодняшнего дня.

Музей располагает первоклассными работами петербургских художников разных поколений. Но именно произведения живописи и графики ленинградских мастеров 1920—40-х годов можно назвать гордостью коллекции. Произведения этого периода, отличающиеся высочайшей пластической культурой, дают тот своеобразный «срез» советского искусства, который разрушает сложившиеся стереотипы и придает глубину и объемность нашим представлениям об изобразительной культуре тех лет.

Достижения творческого эксперимента «ленинградской школы» начала ХХ века стали своеобразным манифестом для целого поколения мастеров во всем мире. Город на Неве, аккумулировав многие новаторские художественные интенции времени, явился по сути родоначальником идей русского авангарда. Утверждавшаяся здесь эстетика революционного преобразования культуры распространилась далеко за пределы культурного пространства Петербурга, оказав тем самым огромное влияние на формирование художественного мышления второй половины 20 века.

Хрестоматийным стало антагонистическое противопоставление поисков русского авангарда и традиционных путей художественного развития. Но в реальности процесс борьбы идей на фронте искусства был значительно сложнее. За общекультурным движением «левых» жила активная творческая деятельность тех мастеров, которые не изменили себе в запале радикальных обновлений. После свершившихся в стране октябрьских перемен содержание их искусства приобрело новый социальный и гражданский пафос. Но новизну «стиля эпохи» они выражали через субъективную углубленность чувств и личностное мировидение, обратившись за опытом к французской живописи конца 19-начала 20 века. Это прежде всего мастера, входившие в известное творческое объединение «Круг художников», сгруппировавшее вокруг себя самую талантливую молодежь Ленинграда того исторического периода – таких, как Вячеслав Пакулин, Александр Русаков, Алексей Почтенный, Лидия Тимошенко, Алексей Пахомов, Давид Загоскин, Израиль Лизак и многих других. Время расставило правильные акценты, оценив деятельность этого общества как одного из наиболее ярких культурных явлений эпохи. Идеи и творческая практика этого объединения оказались столь притягательными для художников, что многие мастера, формально к объединению не принадлежавшие, восприняли изобразительную эстетику круга и работали в близкой ему живописно пластической стилистике. Среди таких художников были Николай Лапшин, Владимир Гринберг, Александр Ведерников.

«Круговцы» воплотили в своем творчестве атмосферу социальных сдвигов и поисков обновления жизни, но они всегда несли в своем искусстве энергетику петербургской — ленинградской культуры с ее благородной камерностью и классической корректностью языка. Общие для них стилистические пристрастия и живописное осознание современности получили наиболее яркое выражение в пейзажном жанре. В нем они находили отклик своему темпераменту и самому строю своего мышления. В основном художники «Круга» писали Ленинград, старый центр города, наполняя его глубоко личностным колоритом и непосредственностью чувств. Чаще всего они запечатлевали виды, открывавшиеся из окон своих мастерских – набережные, проспекты, внутренние дворы. Пейзажные мотивы, изображенные Лапшиным, Гринбергом, Русаковым, стали неотъемлемой частью лирического образа Ленинграда 1930-х годов. По сути художники создали удивительно точные и глубокие по передаче психологического состояния «портреты» города.И именно в этой портретной характеристике образов и заключается историзм пейзажных работ «круговцев» и близких им по духу мастеров.

Поэтика художественного облика Ленинграда в разные времена имела свое звучание. В годы блокады, например, в пейзажах превалировало настроение собранной сдержанности, которое соответствовало переживанию граждан города, осажденного, но не сломленного.

Ленинград на три года оказался в кольце блокады. Многие художники, не успевшие эвакуироваться, продолжали в тяжелейших условиях работать, исполняя свой гражданский и творческий долг. В памяти ленинградцев навсегда сохранился образ стоявшего у мольберта Пакулина, писавшего пейзажи прямо на улице военного города в сорока градусный мороз (об этом свидетельствуют архивные фотографии с изображением событий тех лет). Однако многие художники погибли от голода и истощения. Среди них оказались Лапшин, Гринберг, Почтенный, Загоскин. Их наследие было сохранено только благодаря героическому подвижничеству коллег по творческому цеху. Они в прямом смысле спасали произведения своих друзей от гибели и разграбления, по частям вывозя их на санках по снежным обезлюдевшим улицам Ленинграда в свои квартиры. В последствие эти произведения передавались в музеи России. Работы Загоскина, например, удалось сохранить для потомства благодаря мужеству его племянника. 13-летний мальчик, сам истощенный от голода и холода, перенес все работы художника после его трагической смерти к себе. В 1990-е годы, он, эмигрируя навсегда в Соединенные Штаты, передал наследие Загоскина в дар Государственному Русскому музею и Центральному выставочному залу.

О многообразии художественных тенденций своего времени свидетельствуют произведения и других замечательных мастеров. Вера Зенькович и Виктория Белаковская продолжали в своем творчестве классическую линию монументализированно-станкового образа, заложенную искусством Кузьмы Петрова-Водкина.

Живописные холсты Виктора Прошкина и Павла Аба, также являвшимися учениками Петрова-Водкина, выполнены в русле иной стилистики — «Ассоциации художников революционной России», имевшей 40 областных и республиканских филиалов и сыгравшей первостепенную роль в популяризации идей пролетарской культуры и развитии метода «социалистического» реализма.».Художник, обращаясь к тематической картине, должен был продемонстрировать зрителю, что он является участником революции, ее активным творцом.

Холсты Эдуарда Криммера и Софьи Закликовской интересны не только сами по себе — художественной масштабностью, — но и заметной стилистической соприкасаемостью с искусством крупных фигур русского авангарда — Казимира Малевича, Михаила Матюшина и Павла Филонова, с которыми живописцам посчастливилось встречаться и работать. Произведения Криммера, хранящиеся в Музее, относятся к началу 1930-х годов, к периоду наиболее сильного влияния Малевича на творчество мастера. Более того, именно в это время Криммер создал свои лучшие живописные работы. Закликовская училась у Михаила Матюшина и Павла Филонова, а в 1927 году вошла в группу «Мастера аналитического искусства». Школа Филонова стала прочным фундаментом для дальнейшего творчества всех его учеников.

Однако новые политические обстоятельства, сложившиеся в сфере искусства в послевоенное время, повернули вспять творческие процессы и явления, тяжелейшим образом сказавшись на судьбе многих художников. Этому, бесспорно, предшествовало, постановление правительства 1932 года о запрете художественных объединений и группировок и об организации единого Союза, что привело к идеологическому контролю творческой деятельности и регламентированным шаблонам выразительных средств.

Одни художники под давлением ситуации, пережив глубочайший творческий кризис, меняли характер и содержание своего искусства, иные «сходили со сцены», постигая страшную участь забвения. Их имена были открыты для зрителей вновь спустя многие десятилетия. К этому числу обретенных имен принадлежат и Гринберг, и Лапшин – их работы были почти неизвестны широкому кругу интересующихся искусством. Пелагея Шурига также стоит в этом ряду незаслуженно забытых имен художников. Ее ранние футуристические произведения 1920-х, обнаженные композиции 1940-х годов, равно как и работы более позднего времени, впервые выставленные в Центральном выставочном зале «Манеж» в 2007 году, явились настоящим откровением для зрителей.

Духовная атмосфера 1920—30-х годов во многом повлияла на весь дальнейший ход развития российского искусства. Из нее черпали вдохновение мастера всех последующих поколений – и те, кто пытался противостоять фальшивой риторике советского искусства образованием «левого» толка художественных группировок, некой нелегальной формой андеграунда жизни, и те, кто по складу характера были далеки от страстности идейного борения, а потому доказывали верность нравственным ценностям скромным и упорным трудом своей профессии. Так или иначе, при всей индивидуальности творческого почерка каждого из авторов, чьи произведения представлены в коллекции, их всех объединяет дух петербургской художественной эстетики, имеющей серьезные классические истоки. Эти традиции, взращенные на твердой «почвенной» основе, а также высокая профессиональная культура помогают петербургским мастерам облекать размах идей и масштабность чувств в сдержанные, благородные пластические образы.

Марина Джигарханян