Рассуждение о битве при Нови Позором для австрийской военной история является тот факт, что она не дает нам более подробных объяснений истории этого дня. Если даже, действительно, Суворов не дал никакой письменной диспозиции на 15 августа, то в австрийских военных архивах все же должно было найтись нечто большее, чем те несколько слов, которые приводит в своем рассказе австрийский военный журнал в качестве директивы, полученной генералом Краем 14-го вечером; если же в архивах и не было никаких письменных материалов, то все же, опираясь на традицию, не трудно было бы более точно привести план Суворова и указать, какое влияние имел этот план и вытекавшие из него приказы на ход событий. Вполне возможно, что при этом мы натолкнулись бы на некоторые чудачества русского полководца, более уместные на Дунае, чем на По. Но, во-первых, военная история не обязана заботиться о славе Суворова, которую вообще следует искать не в сильной военной диалектике, во-вторых, совершенно невероятно, чтобы австрийцы умолчали о чем-нибудь, заботясь о славе Суворова; скорее можно предположить, что вступление к сражению умышленно изображается так анекдотически чтобы более выставить на вид странности Суворова, потому что австрийцы, по-видимому, думали, что гений этого полководца более задерживает, чем окрыляет их победоносное оружие. Из тех немногих сведений, которые сообщают австрийские источники о распоряжениях Суворова, можно усмотреть, что этот полководец намерен был только вести частичную операцию с обеими дивизиями Бельгарда и Отта, чтобы отбросить левый фланг французов, который 14-го у Пастураны еще можно было рассматривать как отдельный корпус, и овладеть этим районом, остальные силы должны были заняться центром и правым флангом. Этот план согласуется также о позднейшим использованием русских сил и с оставлением генерала Меласа у Ривальты. Если бы мы имели дело с робким полководцем, то такой план не являлся бы невероятным; такой полководец постарался бы путем стратегического маневра побудить к отступлению французов; был ли этот план неудачным или опасным — это другой вопрос; по крайней мере, мы можем принять в соображение его стратегическое значение. Но Суворов никоим образом не был робким полководцем, и если упорное сопротивление французов на Треббии заставило его несколько задуматься, то все же при своем превосходстве над противником он мог не опасаться за победу; случай победить своего противника в большом сражении, прежде чем Альпийская армия сможет приступить к совместным действиям, должен был казаться ему желательным. У всех историков вполне определенно говорится также о плане атаки, так что можно отбросить в сторону всякое предположение о маневре. В изложении Жомини дается настоящий план сражения, но мы опасаемся, что этот план взят из сомнительных источников: во-первых, согласно этому плану, Багратион должен был вне линии обстрела артиллерии идти от Нови на Серравалле и там атаковать правый фланг французов, тогда как в действительности этот генерал не оставлял района Формигаро и оттуда двинулся прямо к самому Нови: во-вторых, оставление генерала Меласа у Ривальты не соответствовало существу плана сражения и, в-третьих, было совершенно ненормальным явлением при атаках различных колонн допускать промежутки между атаками от 4 до 5 часов. Мы не можем найти никакого выхода из этих противоречий, но склоняемся к тому мнению, что Суворов 15-го намерен был вести, со своим правым флангом только частичную операцию против войск, стоявших у Пастураны; генерала Меласа он оставил у Ривальты, может быть, из опасения, что часть французской армии может появиться на правом берегу Скривии, а также потому, что он хотел дождаться дальнейшего развития французских операций. Подобное предположение мы находим возможным хотя бы уже потому, что Суворов привык к ведению войн с турками, а эти войны, как вообще все войны полукулътурных народов, характеризуются недостатком общей связи операций и похожи на живой организм, в котором деятельность самых малых частей более или менее составляет все. Подобная война является полем для частичных операции, имеющих значение не по своей взаимной связи, а по своему количеству. Мы не хотим придавать этому предположению какого-либо важного значения и не торопимся c выводами, для которых у нас еще будет время. Если мы рассмотрим сражение так, как оно фактически происходило, то следующие моменты в нем заслуживают внимания. 1. Тот факт, что 44 000 союзников разбили 35 000 французов, не нуждается в объяснении, и, следовательно, мы не должны искать причин этого в ходе сражения. 2. Если бы французы в начале сражения не расположились в трех разобщенных один от другого пунктах, а именно у С.-Бартоломео на Скривии, у Нови и у Пастураны, но находились бы уже в сосредоточенных силах на позиции у Нови, то они сражались бы с гораздо большим успехом и при данных обстоятельствах, может быть, одержали бы победу над союзниками. Их левый фланг с самого начала попал в тяжелое положение, так как он еще был на марше и не приведен был в порядок, поэтому 18 000 французов, из которых он состоял, были совершенно скованы 18 000 союзников, чего не могло бы случиться при хорошей позиции. Левый фланг мог бы тогда иметь большой резерв и с помощью его добиться благоприятного исхода. Если бы французский правый фланг находился на горе Монте-Ротондо, его положение было бы почти неприступным, и в худшем случае при переходе в наступление ему только не удалось бы провести его, так как оно направлялось в район Формигаро, где Мелас мог одновременно атаковать его о фланга и с тыла. Мы приходим к такому выводу: вполне возможно, что если бы французы сосредоточили свои силы у Нови и имели бы одну треть их в качестве резерва, они не только отбили бы все атаки Края и русских, но могли бы разбить эти войска, прежде чем подошел бы Мелас, а с прибытием последнего положение было бы таким, что его содействие не принесло бы уже никакой пользы. Мы говорим, что это было бы возможно, хотя, учитывая огромную энергию, обнаруженную Суворовым в битве при Треббии, не считаем этого вероятным. В ходе сражения французы должны были бы добиться очень значительных успехов, чтобы поставить Края и русских в такое положение, когда Мелас не мог бы уже восстановить сражение, но пока его можно было продолжать, нельзя было ожидать от Суворова, что он от него отказался. Эта возможность представляла, следовательно, опасность, которой союзники избегли, последовательно вводя в бой свои силы. Это привело к успеху, и данное сражение с теоретической точки зрения является в высшей степени показательным, так как ни в каком другом сражении не обнаружилась с такой ясностью успешность постепенного использования сил. Итак, вам следует сосредоточить на нем свое внимание. 3. В 5 час. утра Край начал первый акт, в 9 час. утра Багратион — второй, в 2 часа дня выступил Мелас со своим решением. Если бы русские силы были введены в бой в 5 часов, одновременно с Краем, то союзникам было бы трудно так долго, девять часов, выдерживать бой, так как русские в течение пятичасового боя уже находились в невыгодном положении, и им было бы тяжело держаться еще четыре часа; но если бы Мелас выступил значительно раньше, то все сражение сократилось бы, и в решительный момент силы не в такой степени были бы истощены. Мы видим здесь, какой опасности удалось избежать союзникам, и хотим показать, что такая эшелонообразная атака давала средство руководить в течение девяти часов все еще не решенным сражением. Хотя объектом атак русских и генерала Края были не одни и те же пункты, а следовательно, и не одни и те же части войск, однако, это не исключало их взаимного влияния друг на друга. Когда русские вступили в бой, Край, собственно, уже вел его, и без этого возобновления сражения на другом пункте он, вероятно, ничего бы не добился. Он полагал, что у него на плечах висит большая часть неприятельской армии, и на выступление русских смотрел как на непосредственную помощь; однако, как мы это знаем из хода сражения, дело было не так; из войск, сражавшихся против русских, никакие части не были выставлены против Края; если бы русские выступили одновременно с ним, против него все же оставалось бы не меньшее количество войск, и вместе с тем он не мог рассчитывать на большой успех. Человеку по природе свойственно при каждом новом ожидания напрягать свои силы и приобретать способность к новой деятельности. Итак, сражение отличалось большой продолжительностью, так как оно не на всех пунктах происходило одновременно. Когда подошел Мелас, силы обоих противников дошли уже до крайней степени истощения, резервы были крайне немногочисленны, или даже вообще не было никаких свежих резервов. Части в большей или меньшей степени утратили свой первоначальный порядок, правый фланг французов запутался в своем наступлении, которое являлось лишь заключительным актом; одним словом, все было подготовлено к победе, и даже простое продвижение 14 000 чел. под начальством Меласа должно было сделать ее несомненной. Даже простого появления этого корпуса на Монте-Ротондо было достаточно, чтобы внезапно расстроить левый фланг и центр французов, которые до сих пор успешно отражали все атаки и в течение девяти часов полностью удерживали за собой свои первоначальные позиции; подобно расшатанной стене, они повсюду поддались под новыми ударами союзных войск. Эта уверенность в победе в тот момент, когда выступил Мелас, была большим выигрышем, получившимся в результате введения в бой новых сил. Предположим, что союзники одновременно атаковали тремя большими массами и генерал Мелас наступал, обойдя сначала правый фланг, и появился на горе Монте-Ротондо, то возможно вообще, что союзники спустя некоторое время одержали бы победу благодаря превосходству своих сил, но не такую полную, как в 2 часа, когда появился Мелас. Эта несомненность победы была куплена ценой опасности, которой они подвергались до этого времени, но эта опасность не возникла бы, если бы русские и Мелас, не приступая рано к атаке, оставались на месте; тогда бы это сражение оставалось в ряду обычных и было бы отмечено только все возрастающим введением в бой боевых сил со стороны союзников. В наших сражениях нового времени это постепенное использование боевых сил всех родов войск имеет то преимущественное значение, что тот, кто сумеет в среднем добиться преимущества, может почти методически побеждать. Мы, однако, не придерживаемся того мнения, что распоряжения Суворова вытекали из хорошего плана сражения; мы даже сомневаемся в том, нужно ли было вообще иметь такой план. Из-за неподготовленности к бою его войсковых масс непредвиденным образом получилось медленное использование его сил, которое было бы очень тяжелым, если бы все оставалось на месте, но которое впоследствии тем не менее оказалось действенным и устранило опасность. 5 600 чел., оставленных Суворовым у Спинетто, большая часть из 13 000 чел., оставшихся под начальством Розенберга у Тортоны, несколько тысяч отправленных Меласом к Серравалле, — все это было бесполезной растратой сил, которая ничем не может быть оправдана; это не нуждается ни в каких доказательствах. Это ослабило силы союзников на 16 — 18 тыс. чел., которых вполне было бы достаточно, чтобы совершенно уничтожить французскую армию.
|
