К ОГЛАВЛЕНИЮ БИБЛИОТЕКИ


МИХАИЛ СТРОВСКИЙ

«МОСКОВСКАЯ БИТВА»

(ПОЭМА)


«Самое страшное из всех моих сражений
– это то, которое я дал под Москвой.
Французы в нем показали себя достойными
одержать победу, а русские оказались
достойными быть непобедимыми.»
Наполеон


Россия... Степь, поля, дубравы,
Иные, может быть, и правы,
Привыкнув называть порой
Ее загадочной страной.
Недюжинный характер, воля,
Тяжелая, однако, доля
России выпала. Она
Войной явилась. Суждена
Большим и страшным испытаньем
Для русских стать. Ее влияньем
Пронизан позапрошлый век...

Один лишь только человек,
Зачинщик действий негуманных,
Творцом судеб он иностранных,
Французов храбрый гордый сын,
Рожден был в мир. Всегда один...
Он шел без устали к высотам,
Везде незримая работа
Им направляема была.
Его судьба вперед вела:
Расчет и натиск, ум и сила,
Удача гения любила,
Великой славой верх взметен,
Европы бич – Наполеон.

* * *

Одетый в свой мундир обычный,
К походам, как всегда, привычный,
Наполеон стоял. Пред ним
Тянулась цепь костров, и дым
В ночное небо поднимался.
Рассвет еще не занимался,
Солдаты спали с всех сторон,
Охвачены глубоким сном.
«Все отступают от Смоленска, –
Сказал негромко князь Виченцкий[1],
Солдат у них немало там».

Ночной подул холодный ветер,
Не сразу Бонапарт ответил:
«Не забывайте, по пятам
Мы их преследуем. Сомненья
Откиньте прочь. Ведь пораженье
Сегодня русских будет ждать.
С утра начнем атаковать
На флешах. После центр захватим,
На это два часа потратим.
Хочу вам, Коленкур, сказать,
Что надоело мне играть
С Кутузовым подолгу в прятки,
За ним Москва. Он без оглядки
Не сможет дальше отступать.
Ему сраженье навязать –
Мой долг. Нам скоро будет ясен
Исход кампании. Прекрасен
Сегодня будет битвы день.
Восток алеет, ночи тень
Над полем власти не имеет.
Остановить меня не смеет
Сейчас никто. Велите дать
Сигнал все силы поднимать».

Солдаты русские не спали,
Места родные вспоминали,
Так проводили ночь, молясь,
К своим кострам дружней теснясь.

Кутузов думал: «Завтра бой,
Что принесет он нам с собой?
Быть может, пораженье? Право,
Страны великой мощь и славу
Врагу, конечно, не сломить.
В бою сегодня, может быть,
В живых останется немного,
Но к сердцу родины дорогу
Без битвы нам нельзя отдать.
Отечество никто предать
На поле боя не посмеет...
Ночь кончилась, уж день светлеет.
Готовы ль все? Тогда вперед.
Все по местам, нас бой зовет».

Алел восток. Уже светало.
В лесу негромко начинала
Петь птица. Тихо из-за туч
Земли коснулся первый луч,
Скользнул по лицам еще сонным.
Сиянием своим бездонным
Был в каждой капельке росы
Заметен он. Свои часы
В штабах противников сверяли...

Зарю повсюду заиграли,
И с той, и с этой стороны.
Бой знаменитый начинался;
Он Бородинским назывался,
Великий бой большой войны.
Французский штык, оружье славы,
Творец побед, побед немалых,
На солнце ярко засверкал.
Но русский воин несломленный,
Иконой чудной окрыленный[2],
Врага атаки отбивал!

Повсюду ржанье лошадей...
Движенья множества людей
Свидетелем на небе стало
Светило яркое. Желало
Оно сражению не дать
Начаться нынче. Рассказать
О битвах прошлого, наверно,
Подробностей немало скверных
Могло. Но солнцу не дано
Давать советы! Суждено
Ему лишь свет дарить навечно.
Бой первый завязался встречный:
И пушек гром стоял в ушах,
Внушая повсеместно страх.

Успех французам предвещало
В Бородине боев начало,
Евгений, выполнив приказ,
В село вошел... но лишь на час.
Король Италии огромной,
Евгений Богарне был скромный.
Герой известный был любим
Солдатами своими. С ним
Они в походе этом новом
Готовы смерть принять... Он, словом,
Был от манерности далек.

Такому храбрецу упрек
Сам Бонапарт не часто делал!
На скакуне Евгений белом
Имел геройский, храбрый вид;
Путь к славе был ему открыт,
Когда мальчишкой из-за парты
Он адъютантом стал, и карты,
Где Бонапарту нужен был
Всегда их в сроки приносил.

Но, надобно сказать, немало
Протекция своё сыграла.
Ведь Богарне был сын родной
Креолки милой... С ней одной
Наполеон стал счастлив. Впрочем,
Став императором, не очень
Любви к ней много проявлял,
Он бесконечно долго ждал
Наследника для государства[3],
Политик редкого коварства,
Забыв про прежнюю любовь,
Наполеон жениться вновь
Задумал. Ведь она бесплодна!
Он тоном твердым и холодным
Навек был вынужден за дверь
Ее отправить. И теперь
Одна жила в своем поместье.

Евгению, однако, чести
Хватило, чтобы не уйти
Из армии. Он смог нести
Ответственности груз немалый;
Казалось, что не задевала
Его противников молва,
И очень колкие слова,
Что сыпать всячески привык
Несносный болтуна язык,
Касаясь в сплетнях Жозефины...
Род Богарне весьма старинным
Французским был, однако стал
Беднеть; и вскоре захудал.
Евгений сам бы мог бесследно
Пропасть в условиях столь бедных.
Однако яркая звезда
Героям путь побед тогда
Своим сияньем осветила;
Росла Наполеона сила,
И был Евгений среди тех,
Кому сопутствовал успех.

Как командир он год от года
Ходил с французами в походы,
Знал итальянский, был умен,
Его ценил Наполеон.

Поняв противника стремленье,
Кутузов в бой без промедленья
Полк егерей ввести велел.
Французский воин не сумел
Прогнать защитников обратно;
Дебют французов неприятный,
Конечно, в планы не входил
Наполеона. Ведь прослыл
Евгений тактиком прекрасным.
На расстоянье безопасном
Солдат был восстановлен строй,
И за село вновь вспыхнул бой.

Багратиона смело силы
Даву пехота потеснила.
И боя грозная пора
На флешах началась с утра.
Даву, пруссаков победитель,
Поляков грозный замиритель[4],
Без страха двинувшись вперед,
Велел Жюно одновременно[5]
Атаку начинать – мгновенно
На флеши совершить налет.
Как будто ветры на просторе,
Солдаты сшиблись в грозном споре...
Везде побоище, стрельба.
Враг под обстрелом наступает,
Добиться славы он желает,
Повсюду порох, смерть, борьба.

Даву, на вид всегда серьезный,
Был полководцем очень грозным:
Он плохо видел, был богат,
Следил, чтобы его солдат
В походе сытый был, согретый.
Даву, всегда в мундир одетый
И днем и ночью, был суров
К себе и к людям. Часто кров
Его в сарае находился
Или в хлеву... Ведь он родился,
Чтоб императору служить.
Себе никак не мог простить
Даву малейшие просчеты,
Война была его работой:
Врага сколь часто ни встречал,
Ни разу бой не проиграл.
Он в восемьсот шестом году
Принес немалую беду
Берлинцам. Те уже ходили
У стен посольства и точили
Под стягом Франции клинки.
Надежды были велики...

Французы пушкам слово дали,
В Берлине тут же замолчали.
Из маршалов Даву один
Достиг в войне таких вершин!
Пруссаки все же не сдавались,
Событья дальше развивались
Предельно быстро. В целом так:
Французов столь надменный враг,
Не видя пред собой преград,
С Даву столкнулся, – тот был рад
В бою с накалом небывалым
Под Ауэрштедтом громкой славой
Себя навеки увенчать...
Сейчас войсками управлять
Он был назначен как обычно.
Бойцов в атаку двинув лично,
Даву успешно начал бой:
Перед солдатами густой
Стелился дым от взрывов русских.
Но ни минуты строй французских,
Войной воспитанных солдат
Не колыхнулся. Свист гранат
Повсюду слышен стал. Блеснули
Кавалеристов сабли. Пули
В людей летели. Блеск огня,
Мушкетов злая трескотня...
На поле все это смешалось.
Наверно, в тот момент казалось
Французам, что в Россию дверь
Откроется легко теперь...

За шагом шаг, под визг картечи,
Вперед, свои расправив плечи,
За пядью отбивая пядь,
Без страха воины наступать
Сегодня на Москву желали,
Опасности не замечали,
Хотя чугунных ядер град
Косил едва ль не каждый ряд.

Шинели, банники, лафеты,
Снаряды, рваные колеты
Средь груды бездыханных тел.
Потоки крови, стоны, крики,
И отражался хаос дикий
На лицах бледных, будто мел.
На батарее – бойня тоже![6]
Французы лезут вон из кожи,
Чтоб холм центральный захватить.
Хотя Мюрат сражался лихо
И двигался отнюдь не тихо,
Не смог успех он здесь развить.

Гасконец храбрый в те минуты
Скакал к Раевского редуту,
Великой армии орел
Кавалеристов в бой повел.
Мюрат любил простые шутки,
Был сыном некой проститутки,
Учиться явно не любил,
Но приспособлен, впрочем, был
Ходить в далекие походы,
Был очень резок от природы:
Чуть что – сраженье начинал;
Как будто с жизнью он играл
В весьма опасные игрушки...

Он Бонапарту как-то пушки
Для усмиренья парижан[7]
Доставил в срок. Был грубиян,
С Даву ругался бесконечно.
А главное умел беспечно
Всегда под пулями стоять.
Бойца такого уважать
Наполеон имел причины;
К тому же мужем Каролины[8]
Мюрат являлся много лет.
Всегда был щегольски одет:
Вальтрап из леопарда шкуры,
Перчатки, перья, бранденбуры...
Коня он ставил на дыбы,
Хвастун и баловень судьбы.

На батарее все изрыто
Снарядами. Везде убитых
Виднелись горы... Нету сил...
И даже если б попросил
Сам император здесь успеха,
Победы б не было. Помехой
Являлся страшный тот редут,
Французов много пало тут.

Гонцы со всех сторон летели...
Чего же маршалы хотели
У императора узнать?
У всех одно: нужны резервы!
В такой момент любого нервы
Могли легко, конечно, сдать.
Сам пребывая в размышленье,
Наполеон имел стремленье
Совета маршалов спросить.
«Как нам сегодня победить?», –
Задал немного иронично
Наполеон вопрос привычный.
«Какой советуешь приказ,
Мой друг, отправить мне сейчас?
Быть может, гвардию послать?» –
Спросил Наполеон Бессьера[9].
Его спокойную манеру
Быть осторожным каждый знал.
Тот, голову склонив, сказал:
«Победы я пока не вижу,
А вы далёко от Парижа
Изволили нас всех привесть.
Напомню, что плохая весть
К нам из Мадрида поступила.
Конечно, гвардия есть сила.
Но коль решились вы спросить
Меня... не стал бы я вводить
Гвардейцев! Вот вам моё мненье.
Что нам готовит провиденье,
Когда достигнем мы Москвы?
Я все сказал, – решайте Вы».

Бессьер с рожденья был упрямый,
Средь маршалов надменный самый...
Коллегам часто не хотел
Он помогать. Всегда имел
С Даву и Неем перебранки
И вот теперь о Саламанке
Держал посыльного отчет[10]
В своих руках. «Чего там шлет
Мармон? В Испании удача?» –
Спросил Наполеон. «Иначе
Там ситуация сейчас, –
Сказал Бессьер, – Мармон приказ,
Что отступленье означает,
Издал в войсках, он отступает!
В письме он это написал;
Нас в Саламанке ждал провал...
Тревожные какие вести
Сюда пришли! На вашем месте
Я бы гвардейцев поберег.
Они – больших побед залог!
Однако лишь скажите слово,
Мы драться, как один, готовы
Сегодня все», – сказал Бессьер.

Он олицетворял пример
Успешного по службе роста:
Оставил дом легко и просто,
В войска гусаром поступил;
До этого он стриг и брил
В цирюльне деда. Очень смело
Бессьер на иноходце белом
Себя повсюду показал.
Наполеон ему сказал:
«Гвардейцам стань отцом и братом!»
Сейчас Бессьер своим солдатам
Вступать в сраженье не велел...
Да! Рисковать он не умел;
Парик носил с косой короткой,
Всегда приказам очень четко
Повсюду следовал. Он был
С войсками строг и в свете мил.
«Испания – вновь пораженье!
Опять провал; когда в сраженье
Они сумели одержать
Победу? Им и полк давать
В Кастилии небезопасно...
Мармон сбежал?.. Ну что ж, прекрасно!
Из армии его прогнать
Давно пора. Хочу сказать,
Испанию забыть нам нужно,
Об этом государстве южном
Я слышать больше не хочу,
Москву я скоро захвачу;
И все изменится мгновенно:
Поход наш в памяти нетленно
Французов гордых будет жить.
Осталось русских победить,
И будет мир под нашей властью», –
Так, упоенный мнимым счастьем,
Пред штабом Бонапарт ходил
И окруженью говорил.

Он замолчал. Вдруг как-то вяло
Взглянул на поле. Запоздало
Толпа посыльных много раз
К нему стремилась. Каждый час
Одна лишь мысль его пугала:
У атакующих вновь мало
В резерве оставалось сил.
Средь маршалов Мюрат просил
Ему отдать гвардейцев в руки...

Наполеон от странной скуки
Чуть-чуть очнулся, был поднят
На адъютанта мрачный взгляд:
«Ему!? Всю гвардию? Скажите,
Откуда столько много прыти
Решил ваш маршал показать?
Прошу Мюрату я сказать,
Чтоб эти глупости оставил
И поскорей! Без всяких правил
Он вдруг задумал русских бить...
Такой резерв сейчас вводить
В сраженье, право, нет резона.
Мюрата, франта, фармазона,
Быть шурином – дурной удел...
Ему скажите, чтоб сумел
Он драться, сколь имеет силы.
В бою найти себе могилу –
И то достойнее конец!..
Ваш маршал – славный молодец!
Мюрата я отлично знаю,
Дела большие доверяю,
Как брата я его люблю,
Но подкрепленья не пришлю».
«К Вам маршал Ней», – ему сказали,
Наполеон от серой дали
Свой взгляд на Нея перевел:
«И он сюда уже пришел, –
Подумал Бонапарт, – зачем?
Помочь войсками сразу всем
Я не сумею, ведь понятно?..
За гвардией он, вероятно,
Сюда явился на коне,
Опять создав проблему мне».

Московский князь, огнем объятый[11],
В мундире боевом, помятом,
Со шпагой, кровью залитой,
В Валуево примчался. Свой
Он план, уверенно и просто,
Без дополнительных вопросов,
Победы всех французских сил
Наполеону огласил.
Средь предложений очень важных
Князь полагал в бою отважных
Участье гвардии полков.
«Сюда искать вы простаков
К нам прискакали, очевидно!?
Мне гвардию терять обидно,
Сейчас такой жестокий бой!
Всегда вы духом молодой!
Я вашу храбрость уважаю,
Но план такой не принимаю...
Я вижу, гробить вам людей
В сраженье хочется скорей».
Тут император замолчал;
Смягчившись, Нею он сказал:
«Мой друг, мне поступить охота
Совсем иначе. Вас работа
На флешах, без сомненья, ждет,
Солдат ведите вы вперед.
Я все сказал. Скачите срочно
В ваш корпус. Я уже заочно
Усилья ваши оценил
И за усердье наградил».

Наполеон глядел уныло.
Французов исчезали силы;
На поле битвы роковом...
Увы, в дыму пороховом
Сливалось все: вальтрапы, шлемы...
Европы властелин проблемой
Был озадачен в этот час –
Давать иль не давать приказ
Солдатам столь частей элитных
Вступать в такую злую битву?..
Но выход все же найден был,
На молодую обратил
Он гвардию свое вниманье[12].

«Я лишь одно мое желанье
Могу вам, Клапаред, сказать[13],
Солдат своих вы возвращать
Не вздумайте, коль нет успеха,
Вам только Бог один помеха,
Все остальное – лишь пустяк...
Там, впереди, достойный враг
К столице нас не допускает!
Вся Франция вам доверяет
Его изгнать любой ценой.
Вопросы есть? Солдаты – в бой!»

Граф Клапаред в мундире новом
Сказал: «Свое гвардейцы слово
Всегда привыкли выполнять.
Хочу вам, Сир, пообещать,
Успех. Другого я не вижу
Итога битвы. Ведь в Париже
От нас триумфа только ждут!
Меня французы не поймут,
Коль я не выполню приказа –
Хотят для вас гвардейцы сразу
Исход сражения решить...
Убит я буду, может быть,
В бою у стен Москвы. Однако
С гвардейской доблестной атакой
Я вам победу принесу
Сегодня во втором часу!»

Солдат атака Клапареда
Не принесла, увы, победу
Наполеону. Дым застлал
Все поле. Тщетно ожидал
В бою огромных достижений
Добиться здесь французский гений.
Империи его судьба
Решалась здесь. Здесь шла борьба,
И он победы жаждал страстно.
На расстоянье безопасном
За битвой мрачно наблюдал
И о победе размышлял.

Кутузов словно без вниманья
Смотрел на поле. Ожиданья
Его сбывались. В битве был
Противника растрачен пыл.
Французы превратились в стаю,
Что пред собою, все сметая,
В атаку шла большим числом,
Забыв про смерть, лишь напролом,
Солдаты двигались к редуту,
Где драка шла довольно люто.
Французский воин был упрям...

Он по столицам многих стран
Прошел с трехцветным грозным стягом
Торжественным парадным шагом.
Из строя можно взять любого:
Происхождения простого,
Крестьянин, разночинец, вор,
Он в сердце нес своем задор
Простолюдина, что однажды
Шаг совершил немаловажный.

Решил судьбу свою связать
С солдатской лямкой. Привыкать
Ему к походам не пристало;
Родным дорога домом стала;
Товарищей своих любил,
Под Аустерлицем ранен был,
Неплохо в винах разбирался,
Свинца, конечно, не боялся,
И пусть судьбе наперекор
Не унывал он до сих пор.

Шум боя слышен был далеко.
Поднялось солнце уж высоко
И, осветив леса, поля,
Смотрело... Русская земля
Дрожала словно в лихорадке.
Руси солдат, известный хваткой,
Свой пост оставить не хотел.
Он будто каждый метр жалел
Отечества на поруганье
Отдать врагу... Как изваянье,
Князь Петр под ядрами стоял.
Средь русских жизнь отдать желал
Любой. В тот битвы день великий
Везде огонь метался дикий,
Лилась бойцов бесстрашных кровь,
Но русский воин вновь и вновь
Штыком, прикладом отбивался,
В колонны строился и рвался
Родную землю отстоять,
Врага скорее прочь прогнать.

Средь множества гонцов в волненье
Один, весь в страхе, в исступленье,
Пред императором предстал.
Что казаков ужасный вал,
Он доложил, пронесся мимо,
Что драться больше нестерпимо
И что средь груды мертвых тел
Даву без чувств узреть сумел[14].

Сметя поспешного Орнано[15],
Казаки страшным ураганом
Врагу стремились выйти в тыл,
Где Бонапарт со свитой был.

Они его всегда пугали,
Обозы часто отбивали,
Короче, нынче главный враг
Французов русский был казак.
Сам Платов их водил повсюду[16]
Там, где они – сраженных груды,
Для них была внезапность – друг,
И каждый раз, когда испуг
Душил зарвавшихся французов,
Казаков в бой бросал Кутузов,
Поскольку много ратных дел
Свершить лихой казак умел.

Из леса, двинувшись с разгона,
Сыны Урала, Волги, Дона,
На ставку бросились в опор;
Казалось, будто наглый вор,
В окно вломившись без стесненья,
Привел жильцов внутри в смятенье,
Ведь с пикою на перевес
Казак был русский сущий бес.

Наполеон прорыв увидел;
Лихой казак его обидел
Своим явленьем без звонка,
Однако гения пока
Удача вновь не обделяла
Своим вниманьем. Очень мало
Наскок казачий причинил
Вреда французам. Право, был
Он лишь маневром отвлеченья,
Атаки обходной мгновенье
Кутузов правильно избрал,
Чем Бонапарта испугал
Весьма изрядно. Так казаки,
Лихие, быстрые рубаки,
Противника испортив план,
Исчезли, будто ураган,
Что пред грозой сгоняя тучи,
На всех наводит страх могучий.
Казачий на врага налет
Был лишь сраженья эпизод.

В тот миг, когда везде решался
Исход боев, с трудом держался
На флешах князь Багратион.
Он был, казалось, окружен
Со всех сторон волной атаки;
Повсюду смерть. С утра князь в драке
Сражался из последних сил,
Врагов он саблею рубил.
Ахилл России необъятной,
Князь отступленья путь обратный
Не очень совершать хотел.
Он мнение свое имел:
Предвидел, что в большом сраженье
Французы встретят пораженье.

Барклаю он не доверял
Перенести сражений вал,
В мечтах стремился к Польше дикой,
Что нынче Франции великой
Союзницей простой была.
России частью не могла
Она служить, как было прежде,
И Польши всей народ в надежде
Смотрел, как славой окружен,
К триумфу шел Наполеон.

Герой из Грузии прекрасной
Ядром был ранен. День ужасный
Для русской армии настал.
Князь побледнел и застонал,
Клониться стал к седельной луке,
Ужасный вид его и муки
Нельзя точнее описать...
«Велите армию отдать...» –
Лишь прошептал, забылся сразу.
Князь Дохтуров теперь приказы
На флешах четко отдавал
И недругов атаковал.

Бой всюду шел. Но с князем вместе
Последний долг исполнить с честью
Готов был адъютантов круг,
Был рядом Адрианов друг,
Желал душою он всецело
Погибнуть за святое дело
Защиты родины. Он знал,
За что в бою свой долг отдал
Багратион. Не мог поверить,
Что мало так сумел отмерить
Господь жить князю. Вскоре был
Князь в лазарет направлен, в тыл.

Лишь Адрианов пораженный,
Как будто сам ядром сраженный,
Смотрел мгновенье в битвы даль;
Затем клинка нащупал сталь,
Достал его почти бесшумно,
И с криком диким в бой безумный
Оставшихся солдат повел.
Последний он приют нашел
На поле битвы необъятном;
Тогда подобный подвиг ратный
Был повторяем много раз.
Так проходил за часом час...

Наполеон мрачнел. Гремели
Повсюду пушки. В страшном деле
У флешей каждой из сторон
Был нанесен большой урон.
Цена победы поражала –
Повсюду горы мертвых. Мало
Французы захватить смогли – России
только пядь земли.

Однако русских положенье
Все ухудшалось. Без движенья
Кутузов бой обозревал,
Он очень тонко понимал
Момент решающий: «Скачите
К Барклаю что есть сил, скажите,
Я отступить скорее в тыл
Его б с войсками попросил».

Посыльный мчится в бой, где жарко.
Среди солдат, одетый ярко,
Со шляпой фетровой в руке
Барклай был виден вдалеке.
Чугунные шары косили
Здесь всех подряд. «Меня просили
Один приказ вам передать,
Велит Кутузов отступать».
«Что, что... не слышу, очень шумно...
Здесь оставаться неразумно,
Назад скачите, милый мой,
Располагать своей судьбой
Я, как вы видите, не властный, –
Сказал Барклай, – здесь бой ужасный,
Умру, победу ль одержу,
Не знаю... Вот что вам скажу:
Назад скачите. Передать
Я вас прошу, что отступать
Никто здесь более не смеет...
Скажите им, что честь имеет
Любой. Что русский дворянин
В бою умрет, что я один,
Когда солдат не станет рядом,
Стоять под ядер буду градом.
Я все сказал, скачите вон...»

Увы, сраженьем окружен,
Барклай не сразу подчинился
Приказу важному. Родился
Он под счастливою звездой...
И, видно, был храним судьбой.
Собой он жертвовал безмерно.
Не правда ль, утвержденье верно:
Что храбрых пуля не берет,
А трусов всюду достает?

* * *

На старой, на дороге узкой[17]
Стояли тоже части русской
Огромной армии. Но вот,
С востока слышно: враг идет.
Заговорили пушки. В дело
Солдат поляков князь умело
На русские войска повел.
Как будто в огненный котел
Места лесные превращались:
Солдаты насмерть здесь сражались...
Штыков был слышен лязг и звон
В лесу густом со всех сторон.

Князь Юзеф был поляком статным,
Происхожденьем очень знатным,
Из рода польских королей,
Обязанностью он своей
Считал свершить большое дело:
Клеймо с отчизны трех разделов[18]
Желал российской кровью смыть...
Князь никогда не мог забыть
Поляков злого униженья,
Его народ призвал к отмщенью,
И Вислы грозный легион
На поле брани вывел он.

Три варварских раздела Польши,
Конечно, были явно больше,
Чем просто передел земли,
Три армии его вели:
Австрийцев, русских и пруссаков,
Со всех сторон, тесня поляков,
Враги стремились. Был свершен
Неправый суд, для Польши он
Явился важною эпохой...
Сперва дворяне очень плохо
За новый родины расцвет
Вели борьбу. Но высший свет
Единое сплотило горе;
Князь Юзеф появился вскоре.
На гребне диких перемен
Он с Францией вести обмен
Активно стал. К началу века,
С одним лишь Польша человеком
Связала жизнь свою, а он
Был Бонапартом увлечен
В поход великий на Восток,

Был ростом Польский князь высок,
Любимцем света был в Варшаве
И требовал, на что был вправе,
Для родины гражданских прав.
Наполеон же был лукав...
А Понятовский бесконечно
Ему был предан, был далек
От беспокойства, что итог
Войны с Россией мрачным будет...
Он полагал, что не забудет
Наполеон никак судьбу
Его отечества. Борьбу
Князь вел с армейской группировкой,
Тучкова-младшего[19] и ловко
Солдат российских оттеснил.
Родную Польшу он любил
И обладал в победу верой,
Имел прекрасные манеры,
Был генералом холостым
И в обращении простым.

Укрывшись средь густых лесов,
Здесь ополчением Тучков
Назначен управлять был свыше.
Час тихо ждут, другой... Вдруг слышит
Тучков, что польский батальон
Сквозь лес к ним ломится, что он
Кусты ломает где-то рядом.
Тучков охватывает взглядом
Строй ополчения: «Я вас
Прошу готовиться. Сейчас
Сразимся мы на поле бранном
С врагом». И вот под барабанный,
Солдатам столь привычный бой
Князь Понятовский молодой
На правый фланг атаку начал,
Наполеон ему назначил
Задачу русских обойти.

И вот с утра, часам к шести,
На юге бой вскипел кровавый:
И ополченцы русских славу
Не омрачили. Князь Тучков
Среди солдат своих полков
В атаку целый день удачно
Ходил. Хоть вид имел невзрачный,
Но сердцем храбрым обладал...
Здесь оборону он держал
Весь день в манере образцовой.
Но пулею, увы, свинцовой
Сражен был в грудь. Пролилась кровь,
В борьбе со смертью вновь и вновь
Тучков своим шептал солдатам:
«Умрите, но врагов, ребята,
К Москве не смейте подпустить...
Прошу меня во всем простить,
Я умираю, бейтесь честно».
Так умер генерал известный,
Он долг пред родиной отдал,
Себя геройски показал.

Казалось, утихала драка,
Однако новая атака
На холм центральный началась,
И битва снова разрослась.
На батарее ядра градом
Почти пахали землю рядом
С Раевского большим конем;
Из крови страшный водоем
Все шире разливался красный.
Лик смерти здесь витал ужасный,
Но каждый, презирая рок,
В удачу верил, сколько мог.

Центральный холм был местом страшным,
Здесь продолжался рукопашный
Кровопролитный долгий бой.
Французы грозною толпой
Сюда стремились неустанно,
«Редут большой Вам было б странно
Так долго, Сир, атаковать!» –
Сказал Невшателя владыка[20];
Наполеон с победным криком
Сам кирасиров обошел,
Чтоб Коленкур их в бой повел[21].

Полк кирасиров, очень знатный,
Был брошен в бой, на подвиг ратный.
Огромной длинною змеей,
Покрытой будто чешуей,
Какой-то сказочной, блестящей,
Весь строй вломился в битвы чащу,
Французский смелый генерал
Врагов в страх сильный повергал.
Князь Коленкур имел задачу
Холм захватить. Своей удаче
Он часто слепо доверял.
Прекрасен был, хоть ростом мал.
Посольский брат, везде известный,
Он был фигурой интересной.
И вот теперь к атаке он
Рукою властной привлечен.

На русской батарее мало
Защитников в строю стояло.
Средь груды ядер и гранат
России воин будто рад
Был умереть на этом месте.
Отечеству служил он с честью,
Путь отступленья лишь не знал
И плен упорно отвергал.
Как будто угли шевельнули
В большом костре. Везде сверкнули
На солнце зеркала кирас.

Для батареи этот час
Концом являлся. Центр упорным
Врагом был взят. Туда проворно
Король Италии завел
Своих солдат, но там нашел
Лишь боя злой итог. В округе
Тела лежали друг на друге...
Войны столь явные следы:
Валялись фляжки без воды,
Колеса, пушки без лафетов,
Все эти грозные приметы
Его приковывали взгляд.

«Скачите в ставку, холм был взят,
Но Коленкур убит недавно,
Такой конец, по праву, славный,
Я бы избрал, коль только мог;
Жаль... смертным не подвластен рок, –
Сказал он адъютанту скоро, –
Сейчас нам прекратить бы впору
Усилия в столь важный день.
Садится солнце, скоро тень
Здесь тысячи убитых спрячет,
А император нам назначит
В Москву назавтра выступать,
Столицу русских занимать».

России войско отступало
За шагом шаг. Порой устало
Еще пехоты редкий полк
В атаку шел. Конечно, толк
От этих действий минимальный
Достигнут был, но машинально
Стрельба повсюду шла... В бою
Солдаты с двух сторон свою
Друг другу храбрость показали:
Везде, где видел глаз лежали,
Погибших трупы – вот итог
Огромной битвы дня. Далек
Кутузов был от восхищенья.

«Мне тридцать тысяч без движенья
Оставить в поле надо тут...
Надеюсь, что меня поймут
Потомки правильно. Я верю,
В Россию мы закроем двери,
И враг к нам дальше не пройдет...
Наш славный воин предпочтет
Скорее смерть свою плененью.
Царю пишите донесенье:
Я сообщить ему должон,
Что враг повсюду отражён[22]».

Сраженье затихало. Драка
Везде заканчивалась. Мраком
Покрылось поле. Тихо встал
Наполеон. Он зашагал
К своей палатке: «Отдохнуть
Сейчас хочу я, но взглянуть
На пленных мне бы не мешало».
«Мне жаль, но пленных очень мало», –
Сказал задумчиво Бертье.
«Чего, чего?.. Вы в забытье,
Наверно, списки составляли!?
Французы сколько русских взяли?
Последних много ли в плену?» –
«Пять сотен лишь... Еще одну
Мы пушку русскую отбили».
Такие факты поразили
Владыку полумира. Он,
Серьезной мыслью поглощен,
За стол свой сел: «Блестящий день, –
Писать принялся бюллетень[23], –
Для нас сегодня состоялся.
Французский враг ретировался...»
«Какие славные слова, –
Подумал он, – для нас Москва
С сегодняшнего дня открыла
Свои ворота. Русских сила
В бою была истреблена.
Почти закончена война».

На самом деле впечатленья
Наполеон в таком сраженье
Другие явно испытал.
Он сразу ясно осознал:
Победой Франции не стала
Большая битва. Много пало
Французов. Стоит посмотреть:
В иных полках всего лишь треть,
В каких-то только половина
Осталась. Грустная картина
Пред ним открылась. Что ж, увы,
Была все это за Москвы
Несметные богатства плата.
О, вы, французские солдаты,
Закрывши брешь в бою собой,
Погибли в битве под Москвой!

Все кончилось. Уже снаряды
Над полем не летели. Рады
Солдаты были завершить
Сраженье злое. Пережить
Я никому не пожелаю
Подобный день: везде стеная
От ран полученных в бою
Бойцы кляли судьбу свою...

В широком поле ратной славы
Огромный пир царил кровавый...
Казалось, что гигантский стон
Был всюду слышен; напоён
Был воздух им везде и сразу.
Наутро отступать приказы
Кутузов всем своим войскам,
Измученным войной полкам
Распространил. Его решенье
К Москве устроить отступленье
Ему далось большой ценой...
Кутузов мыслью лишь одной
Был без сомненья озадачен;
Конечно, в свой талант, удачу
Он верить и сейчас хотел,
Однако положенье дел
Его упорно убеждало:
Хоть армия и сохраняла
В бою желанье умирать,
Ее вторично подвергать
Такому злому испытанью
Совсем он не имел желанья.
«Вновь отходить?! Теперь к Москве!» –
Такие мысли в голове
Его все время проносились...

Солдаты снова в бой просились,
Едва ль не каждый генерал
Его сражаться призывал,
И все же он неколебимо
Сужденья эти просто мимо
Ушей старался пропустить.
Такая рассуждений нить
Казалась ложной, безрассудной.
Давно Кутузов старцем нудным
Был в свете глупом наречен.
И, наконец, промолвил он:
«Я отступленье начинаю.
Такой маневр я полагаю
Уместным нынче. Не могу
Свои войска я дать врагу
Разбить, пусть и в бою желанном!»
Под треск негромкий барабанный
К Москве солдаты отошли,
К столице русской всей земли...

* * *

Могло ль создаться впечатленье,
Что Бонапарту провиденье
Оставило лишь девять лет
На свете жить?.. Казалось, нет
Преград желаниям тирана!
Но все же, в мире очень странно
Великих жизнь порой течет:
К триумфам гения полет
Был под Москвою завершен...
Совсем не мог Наполеон
Поверить, что уже к провалу
Его без устали толкало
Желанье миром управлять.

Не мог никто предугадать:
Ему ценой за преступленье
Окажется, увы, забвенье.
Вдали от Франции... сокрыт
От тысяч глаз... Имел он вид
Людьми забытого героя!
Повсюду море голубое
Являлось клеткою его,
Лишь память – больше ничего,
Была спасеньем от страданий...
Побед больших, сражений шум,
Бывало, занимали ум
Среди былых воспоминаний.

2004-2005


Комментарии:

[1] Арман Огюстен Луи де Коленкур – видный дипломат эпохи наполеоновских войн, дивизионный генерал. До войны с Россией он был послом в Петербурге. Активно выступал за укрепление русско-французского союза. В 1813 году Коленкур был назначен на пост министра иностранных дел. Во время «Ста дней» поддержал Наполеона.

[2] В армию незадолго до Бородинского сражения была передана знаменитая икона Черной Богоматери Смоленской. М.И. Кутузов за день до сражения лично объехал войска с иконой и принимал участие в молебне.

[3] Первая супруга Наполеона Жозефина Богарне не смогла подарить императору наследника. В 1809 году новой женой Бонапарта стала австрийская эрцгерцогиня Мария-Луиза, которая родила в 1811 году Наполеону сына.

[4] Маршал Франции Луи Никола Даву одно из своих лучших сражений провел с пруссаками около местечка Ауэрштедт, получив вскоре после этого титул герцога Ауэрштедтского. В 1807 году он стал генерал-губернатором Великого герцогства Варшавского. Даву считался прекрасным стратегом и военным администратором. В армии получил прозвище «Железный маршал».

[5] Восьмому корпусу генерала Жюно в ходе атаки на флеши Багратиона следовало обойти эти укрепления с юга и выйти русским в тыл, однако наступление частей генерала было остановлено русскими на опушке Утицкого леса с утра. Лишь к обеду французы сумели захватить укрепления русских.

[6] Батарея Раевского или Курганная высота была в центре позиции русских войск. Французы называли ее также «Большим редутом», «Центральным редутом» и «Редутом смерти». Несомненно, что обилие названий подчеркивает ту исключительную роль, которую эта укрепленная высота сыграла в сражении.

[7] Бонапарт высоко ценил Мюрата как храброго и расторопного кавалерийского командира. Так в 1795 году во время восстания секций Парижа против конвента он привез из Саблонского леса пушки, из которых Наполеон приказал открыть огонь по восставшим. В 1804 году Мюрат получил титул маршала империи. Отличился почти во всех кампаниях французской армии.

[8] В 1800 году Мюрат женился на сестре Наполеона Каролине.

[9] Маршал Бессьер, командовавший гвардейской кавалерией, посоветовал Наполеону не использовать старую императорскую гвардию в бородинском сражении. В ходе наполеоновских войн Бессьер не раз отказывался вводить в бой свои части, чем, зачастую, ставил в опасное положение корпуса других маршалов.

[10] Поражение маршала Мармона от английского герцога Веллингтона при Саламанке, известие о котором Наполеон получил за день до бородинского сражения, стало еще одним ударом по репутации императора в Испании.

[11] Автор позволил себе некоторую вольность. Титул князя московского или москворецкого Ней получил только после бородинского сражения. Маршала, у которого были яркие рыжие волосы, находящегося всегда в гуще сражения, современники нередко сравнивали со львом, а Наполеон без преувеличения называл его «Храбрейшим из храбрых».

[12] Императорская гвардия Наполеона делилась на Старую, Среднюю и Молодую. Считалось, что солдаты знаменитой Старой гвардии должны участвовать в бою только в исключительных случаях. Однако этот элитный корпус в целом своей славой во многом обязан именно молодой гвардии, которую, особенно на позднем этапе наполеоновских войн, часто вводили в бой наравне с обычными войсками.

[13] Дивизия молодой гвардии под командованием генерала Клапареда была задействована Наполеоном примерно в середине сражения ввиду больших потерь со стороны французов.

[14] В ходе боя Даву получил контузию, однако, не разобравшись в ситуации, адъютанты некоторое время сообщали Наполеону о смерти маршала.

[15] Генерал Орнано в ходе бородинского сражения во главе 4-го кавалерийского корпуса «Великой армии» вступил в схватку с кавалеристами под командованием генерала Уварова и атамана Платова.

[16] Атаман войска Донского М. И. Платов – пожалуй, самый известный казачий командир эпохи наполеоновских войн. Казаки под его началом за кампанию 1812 года взяли около 70 тысяч пленных, захватили 548 орудий и 30 знамен.

[17] Речь идет о Старой смоленской дороге, в районе которой в день бородинского сражения действовал французский корпус князя Понятовского.

[18] Разделы Польши 1772, 1793 и 1795 годов ознаменовали собой полное уничтожение польской государственности. После разделов страна была поделена между Пруссией, Россией и Австрией. На протяжении всего 19-го века Польша принесла России немалые проблемы. Поляки участвовали в наполеоновских войнах на стороне Франции и в восстаниях, направленных против России.

[19] Автор упоминает об одном из 4 братьев Тучковых – Николае Алексеевиче, который в день бородинского сражения действовал против 5-го корпуса польского князя Понятовского.

[20] Маршал Бертье, князь Невшателя, области в современной Швейцарии, был бессменным начальником штаба французской армии на протяжении всех наполеоновских войн. Современники поражались его феноменальной памяти и великолепным организаторским способностям. Впрочем, в качестве боевого командира Бертье был абсолютно бесполезен. Так, в 1809 году он чуть не провалил целую кампанию, приняв решении о передислокации войск без прямых приказов Наполеона.

[21] Брат Армана де Коленкура, с которым читатель встречался выше, Огюстен провел самую удачную атаку за всё бородинское сражение. Во главе 5-го кирасирского полка генерал захватил курганную батарею, но был смертельно ранен.

[22] Автор позволил себе несколько изменить реальное донесение главнокомандующего русской армией царю после бородинского сражения. Кутузов в письме к Александру I написал фразу, которая подвела итог кровопролитной битве: «Неприятель отражен на всех пунктах».

[23] Бюллетени «Великой армии», официальные сообщения о состоянии войск, сражениях, в которых армия участвовала, выпускались в наполеоновских войсках регулярно. Однако ближе к концу империи, когда потери французов увеличились, а сражения уже не были триумфальными, реальность все больше стала непохожа на то, что писали в бюллетенях. Иногда в них была заведомо ложная информация. С тех пор довольно широкое распространение получило крылатое французское выражение: «Врать как бюллетень».

НАЗАД К оглавлению библиотеки ВПЕРЕД