Ген. Барклай де-Толли ген.-фельдм. ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ, 11 сентября 1812 г.

(Д. В.-У. А., отд. I, № 693, л. 42-44 ^[1]).

из Краснаго.

Сир! Повинуясь приказам, исходящим от фельдмаршала князя Кутузова, имею счастие представить Вашему Императорскому Величеству список тех, кто до приезда Его Светлости особо отличился в многочисленных боях. В этом представлении нет никого, кто бы не заслужил своим поведением несомненного права удостоиться благосклонности своего Монарха.

Я не сделал никакого представления, касающегося дела под Витебском 13 июля, так как хотя исход его был славным для войск Вашего Величества, из-за небольшой ошибки мы потеряли 6 пушек конной артиллерии.

В боях 14 и 15 июля войска Вашего Величества покрыли себя вечной славой. Ослабленные корпуса за счет только своей выдержки, соблюдения порядка, редкой доблести и под умелым руководством своих командиров не только сдержали соединенные силы противника, смело атакующего целыми днями, но и причинили ему значительный ущерб.

Оборона Смоленска 5-7 августа против всех сил противника может рассматриваться только как почетная для войск вашего Величества; она спасла 2-ю армию, которая, не будь этого сражения, была бы или вынуждена отойти к 1-й армии и открыть дорогу на Москву, или же быть полностью уничтоженной неприятелем во время своего движения на Дорогобуж, т.к. неприятель уже отправил на эту дорогу колонну, которая из-за движения 1-й армии была вынуждена вновь соединиться с главными силами.

В боях 7 августа, армейская колонна была дважды атакована превосходящими силами противника с разных сторон, и этого достаточно, чтобы покрыть вечной славой храбрые войска Вашего Величества, которые выдержали этот удар и так ошеломили противника, что с тех пор он действует очень осторожно. Еще я должен добавить, что тогда враг атаковал совершенно неожиданно, так как согласно представленной диспозиции, я рассчитывал увидеть на этом месте арьергард 2-й армии, но вместо него я увидел пред собой врага, который обрушился на нас превосходящими силами и, тем не менее, был опрокинут и потерял несколько тысяч человек, среди которых несколько генералов.

Действительно, число убитых и раненых во всех этих боях не идет ни в какое сравнение с настоящим сражением, однако реальные их результаты были более важными, чем последствия выигранного сражения: так, в деле под Витебском враг намеревался нас опередить, но его намерения не осуществились и соединение наших армий произошло успешно. Когда же враг обрушил все свои силы на Смоленск, у него было только одно намерение - отрезать армию от южной части Российской Империи, от армии Тормасова и даже от Москвы. Но он не достиг ни одной из поставленных целей: наша армия сдержала его в Смоленске и тем самым дала время 2-й армии дойти до Дорогобужа.

В бою 7 августа намерением неприятеля было разделить наши две армии, но он ничего не добился.

Отступления, которые мы совершали после этих боев, не были вынужденными; они были предопределены еще до сражения обстоятельствами и важными причинами. Они не являлись бегством, но были продуманным движением, осуществлявшимся со всем возвожным порядком на виду у неприятеля, во время которого в его руки попало лишь несколько отставших.

Только от сохранения армии зависела судьба Российской Империи, и дело 26 августа доказало, что несмотря на все прежние упорные бои, эта великая цель была достигнута, поскольку только хорошо сохранившаяся и организованная армия могла сражаться так, как сражалась армия Вашего Величества в трудных обстоятельствах, которые подавили ее в кровавый день Бородина, после чего она и обрела свое нынешнее состояние.

Я упоминаю об этом лишь с тем, чтобы исполнить мой долг и представить Вашему Величеству заслуги Вашей доблестной армии во всей ее красе.

Сир! Я смею надеяться, что вы будете справедливы к тем храбрецам, которых я имел честь представить Вашей благосклонности, и не откажете им в вознаграждении за их заслуги. Я был бы несправедлив, если бы они пострадали от немилости, павшей на того, кто имел счастие ими командовать.

Что касается меня лично, то я с покорством и твердостью подчиняюсь моей судьбе, и, после того, как мое самое страстное желание не исполнилось 26 августа и Провидение сберегло там мою жизнь, которая мне в тягость, мне остается только молить о единственной милости Ваше Величество - Вашем согласии с просьбой, которую я осмелился передать Вам в моем предыдущем смиренном письме.

Позвольте, Сир, добавить к этому еще одну последнюю мою просьбу. Она касается моего адъютанта, полковника Закревского, одного из офицеров, наиболее отличившихся своими личными заслугами, испытанной храбростью, неистощимым усердием к службе и настоящим военным талантом. Я хотел официально представить его Вашему Величеству, и единственное, что меня удерживало, это его настойчивые просьбы не делать этого, и тем самым он доказал, что не преследует никаких личных целей, а только искреннюю преданность своему Отечеству. Ваше Величество найдет в нем офицера, который, если представятся обстоятельства, сослужит государству важную службу.

Соблаговолите, Сир, награждая этого достойного офицера, дать последнее утешение одному из Ваших самых верных слуг, поглощенному глубокою скорбью, чья совесть чиста и чья безграничная преданность Вам прервется только с последним вздохом, в котором будет пожелание Вашему Императорскому Величеству процветания.

 

[1] Пометка ген. Барклай де-Толли: "Получено от Государя 3 октября".

[Воспроизводится по книге: Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-Ученаго Архива. С.-П.: типография "Бережливость", 1911. Том XVIII. Документ № 160. С.134-138.]

© Перевод с французского Гутиной Натальи при участии Гончарова Максима.