Кажется, приходит время, когда художника можно представлять зрителям, начиная не с его "шлейфа" - ореола диссидентского мученичества, авантюрности биографии, аномальности поведения, словом "легенды". Предпочтительно скандальной, но вожделенной для рекламного пиара. Ничего этого у Валентины Рахиной нет. Больше того. Живопись ее безхитростна. Лишена "предумышленности": интригующих сюжетов, усложненной режиссуры, концептуальных сопоставлений, предшествующих самой живописи. Это живопись как таковая, занимаясь которой художник мыслит, прежде всего, кистью, красочным мазком. То есть играет на заведомо суженом поле, олицетворяющем наиболее специфичный слой своего искусства. Жанры - натюрморт, интерьер, пейзаж - перетекают друг в друга. Вещи домашнего обихода - то предстают на фоне окна, то вплетаются в зелень приусадебного участка. Главное - органичное бытие предмета в окружающей среде. При этом - подчеркнутая "шероховатость", "непричесанность" натуры, непарадность городских мотивов. Итак, серия отказов: от любой конъюнктуры - как идеологической, так и коммерческой; от погони за модой и угождения чьим-либо вкусам. Сознательное самоограничение. Во имя живописи. Ее качества.

Качество… Об этой категории последнее время почти не вспоминают. Замечательное экспериментаторство авангарда, загипнотизированного идеей Прогресса (и технического, и социального) оставило нам как заповедь "императив новизны". Но для живописи, создавшей модели сокровенного отношения человека к реальности, идея прогресса оказалась катастрофичной. В мире техногенной, постоянно обновляющейся цивилизации, в мире количеств (показателей скорости, экономичности), цен - новизна - благодаря своей очевидности - стала заменителем качества. Но произведение искусства бесценно и не метафорически, а по сути, - его "неочевидное" качество не измеримо. Ценность работы художника и сотворяется, и может быть уяснена лишь в русле той или иной традиции. В диалоге настоящего - с прошедшим, на основе "неметрической соизмеримости" с ним.

В творчестве Рахиной традиции просвечивают со всей определенностью, хотя указать пальцем на того или другого ее кумира едва ли возможно: опыт, относящийся к постимпрессионистической и фовистской фазам развития живописи, претворен глубоко личностно.

Связью с традицией обеспечивается бытие художника в культуре. Культура же предполагает вхождение в "тонкости" профессии, овладение ими. Причем общее отнюдь не мешает особенному. А у Рахиной оно интенсивно пульсирует во всех работах. Обладающая терпкостью душевного прикосновения к реальности, ее живопись почвенна и полнокровна; она концентрированно выражает авторское мироощущение, передающее "жар" жизненной плоти. Однако - это искусство откровенных красочных эквивалентов. Система цветовых отношений образует мир суверенной эстетической гармонии. Подобие отходит на задний план, на передний - выдвигается интерпретация мотива.

В ансамбле группы "Одиннадцати" Валентина Рахина вместе с Евгенией Антиповой (ученицей Осмеркина) как бы утверждали аксиоматику подлинной живописи. Были хранительницами - горевшего огнем чистоты и искренности - очага того искусства, которому посвятили жизнь. Именно раскрепощенность живописи, адекватная непосредственности эмоционального отклика на натуру, делала язык художника живым и пластичным, готовым к дальнейшим образным метаморфозам…

Но, пожалуй, главная тонкость искусства Рахиной - в поразительном соответствии ее цельному характеру. В сдержанной страстности. В красоте - без красивости. В поэтичности, извлекаемой из прозы обыденного. В естественности собственного голоса, чуждого малейшей фальши. Казалось бы, качества противоположные: полнота самоотдачи, экспрессия, присущая каждому холсту - и духовная собранность, сосредоточенность. Но они - сочетаются, определяя глубинную драматургию творчества художницы. Свойства ее характера: основательность, надежность, профессиональная честность (прежде всего перед собой!) становятся свойствами живописи. Это искусство безыскусности. Искусство той здоровой простоты, которая в современной, перенасыщенной маньеристическими экзерсисами художественной панораме подобно "ереси". "Ереси" - отрезвляющей и очищающей. (Лев Мочалов)