Костюмы жителей Арканара

Оружие, музыкальные инструменты, предметы интерьера со съемочных площадок

Эскизы и архивные фотографии

Картина «Трудно быть Богом» Алексея Германа-старшего — настоящая глыба, точнее, айсберг советской и российской духовной культуры ХХ столетия, отколовшийся от вселенной братьев Стругацких еще в 1968 году. Первый сценарий по мотивам популярной фантастической повести 1963 года молодой режиссер написал совместно с Борисом Стругацким спустя четыре года после публикации оригинального произведения. Началу съемок помешала осторожность сотрудников киностудии, опасавшихся иметь дело с социальной аллегорией во время ввода советских войск в Чехословакию. По счастливому стечению обстоятельств для Алексея Германа это не стало роковым ударом, так как тревожный телефонный звонок с плохими вестями затмила встреча с будущей супругой и соавтором Светланой Кармалитой. Спустя 32 года в чешских замках развернется съемочная площадка уже новой картины по мотивам повести Стругацких со сценарием Светланы Кармалиты.

Работа над фильмом растянулась на 14 лет, и «Трудно быть Богом» вышел на экраны уже легендарной картиной после смерти Алексея Германа. Критики единодушно признали фильм эпохальным творением гения, на осмысление которого уйдут годы.

Выставка в музее современного искусства Эрарта позволяет не только еще раз обратиться к фильму с определенной временной дистанции, но и прикоснуться к таинству творения никогда не существовавшего мира со своей культурой и жизнью.

В подготовительный период съемок — на стадии фото и кинопроб, перед художниками фильма открылось бесконечное море возможностей. Костюмы с легендарных картин студии «Ленфильм» «Гамлет» и «Начало» затонули в подвальных хранилищах — выжили только несколько доспехов, так что все Средневековье пришлось переживать и создавать заново.

Фотограф Сергей Аксенов по заданию режиссера полгода снимал в музейных собраниях и фондах картины, документы, рисунки, гравюры — визуальный материал позднего Средневековья. В результате вся режиссерская комната от пола до потолка была увешана фотографиями образов эпохи масштабом 10 х 15. В первое полугодие подготовительной работы вся команда вооружилась альбомами с репродукциями, собиралась на просмотры фильмов. История костюма эпохи позднего феодализма была тщательно изучена, но затем художник по костюму Екатерина Шапкайц поспешила забыть увиденное — на создание фантастической моды должна была работать исключительно фантазия.

Об одевании актеров вторых и третьих планов на фильмах Алексея Германа Екатерина Шапкайц говорит как о сочинении судеб, где каждая вещь, например, обувь — свидетельство жизненного пути персонажа.

Сергей Коковкин, создавший оружие, музыкальные инструменты, игрушки и многочисленные мелочи, вроде эротических картинок и статуэток, подчеркивает, что у каждого предмета в фильме есть строго определенная функция, и для красоты ничего не делалось. Режиссер не терпел фальши и, замечая попытку приукрасить быт Арканара, концептуально не снимал тот или иной предмет. Этим, возможно, объясняется принципиальный уход от цвета, который иной раз очень огорчал художника.

В эскизах Сергея Коковкина все очень конкретно — многие листы хранят комментарии режиссера и его подпись-благословение. После визы Алексея Германа музыкальные инструменты, чеканки, орудия пыток отправлялись в производство. Над металлом керамикой и деревом работали мастерские и кузня Академии Штиглица, фрески, скульптура и механические сооружения изготавливались мастерами «Цеха декоративно-технических сооружений» Ленфильма, где чудом сохранились старые театральные секреты бутафории.

Сергей Коковкин, включенный в съемочный процесс, свидетельствует: Германом прорабатывался только первый план — план Руматы. На 360 градусов продумывалось все, хотя в кадр иногда попадала лишь половина. Вторые и третьи планы Герман отдавал режиссерам-ученикам.

Екатерина Шапкайц сравнивает развод сцены режиссером с грандиозным балетом, где каждый персонаж продуман настолько, что достоин отдельного фильма. Весь город был населен в период подборки типажей и фотографирования – именно в этот момент рождались образы и стиль предметов. Было создано около 600 костюмов — персонажей, принадлежащих разным социальным группам: крестьяне, рабы, серое воинство, монахи, бедные и богатые доны, горожане. Были изготовлены костюмы 1000 боевых монахов, попавших в фильм лишь мельком — вторым планом. За восемь-девять месяцев подготовительного периода был придуман основной корпус костюмов, олицетворяющих условное Северное Возрождение. Обувь этого периода была на тонкой подошве, хотя для фильма были изготовлены массивные сапоги с квадратными носами. Встречается и знакомая по картине Лукаса Кранаха «медвежья лапа». В работе над костюмом старались использовать разнообразие фактур, подчеркивающих графичность черно-белого кадра: меха, кожа, веревки, пенька и даже лыко.

В экспозиции в музее Эрарта в глаза бросится разнообразие экспериментов с кожей. На еще действовавшем в конце 90-х Кожевенном заводе на Васильевском острове для съемок закупались самые дешевые материалы. Команда фанатично преданных делу костюмеров резала кожу на кусочки, ленточки и ремни. Все это сплеталось, сшивалось, тиснилось, красилось и выворачивалось наизнанку. Так, путем поиска и экспериментов, рождались настоящие дизайнерские удачи! Например, гофрированный колет Руматы из тонкой лайки. Эта легкая короткая куртка без рукавов имеет интересную конструкцию — она не сшита, а собрана на клепки из тонких полос кожи.

Из пеньки для фильма вязались жилеты, корсеты, варежки, чепчики для крестьян. Егеря и доны намеренно укутывались в дикие меха. Весь костюм и реквизит, выражаясь языком кино, дополнительно «фактурили» — красили, жгли, мыли шлангами, сушили, опять красили и жгли. Результат виден на экране.

Отдельный тяжелый труд — натурные съемки. Чешские замки, трепетно оберегаемые исторические памятники, необходимо было оживить и наполнить мухами, грязью, навозом и лихим людом. Выставочные залы музея Эрарта, разумеется, не способны передать атмосферу съемочной площадки, но экспозиция позволяет ощутить масштаб кинопроизводства без «зеленого экрана», приглашая зрителя к мужественному шагу в художественную действительность великой картины