Для русского культурного сознания Венеция – город несомненно знаковый, обладающий волшебным, магическим обаянием. Он умеет завораживать, влюблять в себя, как умеет и безжалостно разбивать человеческие судьбы. Умеет созидать и убивать одновременно. Он всесилен и самодостаточен. Его природа двойственна: город лежит на перекрестке двух стихий, каменной и водной, двух миров — «этого», живого и настоящего, подчиненного всем разрушающим законам хаоса, и «того», вечного, над которым земной хаос уже не властен. Он — чистилище, которое предстоит пройти каждому из нас прежде, чем окончательно раствориться в вечности. Для нас, живых, каждая встреча с этим городом– повод заглянуть туда, к чему мы готовимся всю жизнь, к чему всей душою стремимся и чего так отчаянно, безотчетно боимся, к небытию, к вечности, к истокам.

Возможно, во многом этот миф о двойственной природе Венеции придуман нами самими. Русскому человеку, столь склонному к саморазрушению, свойственно тосковать о Рае. И этот воображаемый, земной рай, многие из них обретают в образе Италии, Венеции — в особенности.

Проект «Венеция. Живое и мертвое» обращен к теме чудесной и болезненной двойственности природы этого города, к тому прекрасному венецианскому мифу, который сотворила себе русская культурная традиция. Проект содержит более 50 фотографий, изображающих архитектуру, городской ландшафт Венеции. Автор выставки, художник и журналист Светлана Конеген, по-своему признается в своей любви к городу-мифу, задумываясь о ее природе, истоках и возможном финале-катарсисе. Конечно же, она так до конца и не получает на это ответа. Да он ей, наверное, и не нужен. Ей важно возвращаться и возвращаться в тот самый полуреальный, полувоображаемый мир, так подозрительно похожий на рай. Тот рай, который в реальности зовется «Венецией».