ПЕРСОНАЛЬНУЮ ВЫСТАВКУ МАРИИ ШАЛИТО

«ИЗ ЖИЗНИ ВЕЩЕЙ»

26.04–13.05.2014

ВЕРНИСАЖ 25.04 в 18-00

На первый взгляд может показаться, что произведения Марии Шалито вполне укладываются в общепринятые жанровые рамки. Ведь перед нами – натюрморты, интерьеры, пейзажи, абстрактные композиции. Но дело в том, что все эти привычные дефиниции не вполне соотносятся с образным строем работ, хотя и не вступают в очевидное противоречие с ним. Почему?

Один из объектов (правильнее сказать – героев) художника – одежда. Одежда, покинутая безвестным хозяином, предоставленная самой себе, которая продолжает жизнь в одиночестве, храня тайну происхождения и бытования. Она всегда антропоморфна, несёт в себе элемент легенды и может поведать о человеке больше, чем лицо и тело.

Первоначальное стремление к разгадке сюжета, когда срабатывает нечто подобное эффекту Хичкока или сюрреалистическому ходу Рене Магритта (что-то случилось или должно случиться), погашается депсихологизацией, медитативной сбалансированностью. Не случайно – излюбленный, если не единственный формат работ – квадрат. Квадрат – экран, позволяющий транслировать образ, оставаясь «за кадром». Сценарий так и не написан, утрачены внешние связи, но есть поэтика мизансцены, выстраиваемая посредством опыта личной экзистенции. Современная социология рассматривает идентичность как процесс. Двигаться в этом направлении, наверное, можно по-разному. В данном случае мы имеем дело с искусством, которое несёт в себе специфику времени, в котором мы живём: незримое авторское присутствие в пространстве созерцания и переживания, и взгляд на это пространство со стороны. Так, утилитарные, подчас повторяющиеся предметы – элементы реальности, послушные новой аранжировке как будто попадают под власть языка символов, лишаются исходной функциональности. Правила игры диктуются художником, но это всегда и данность, и инсценировка. Нет происшествий, но есть фабула, лишённая повествовательности, но не лишённая интриги.

Каждая картинка – фрагмент, который автор вычленяет из протяжённости некоей истории, пусть даже истории искусства и переживает заново. «Мы работаем с воспоминанием» – говорил Коро. Произведения любимых с детства мастеров переосмысляются и включаются в общий контекст. Поющие ангелы – тондо, опять же вписанное в форму квадрата, посвящение Пьеро делла Франческа, фрагмент его «Рождества». Использование стежков, вышивки вносит тактильный, рукотворный оттенок в этот трогательный оммаж раннему Возрождению. А форсирование «авторского» лилового отзывается, как мы видели, и в других, далёких по мотиву, но не по исканиям вещам. Известный сюжет Сурбарана – «Отрок Иисус созерцает терновый венец» находит отражение в одинокой и печальной фигуре девы Марии на тревожно-алом фоне. И вновь этот трагический красный как будто подхватывается более уравновешенным свечением пурпура в беспредметной «Композиции 3», посредством которого выстраивается анфиладность неведомого пространства.

Можно сказать, что вектор творческого поиска направлен на своеобразную темпорализацию пространства, когда пространство и время имеют шанс рефлексировать о самих себе. Это всё ещё пространство, таящее как вероятность перемещения, присутствия, так и вероятность оставленности. Это время как возможность исчезновения, смерти, появления, рождения. Актуальность поиска, на наш взгляд в том, что его темой становится существование зазора, промежутка между возможным и действительным. На образном, пластическом уровне происходит уравнение в правах реальной, пережитой и невоплощённой сторон бытия, ведущее к их неразделённому единству, с которым человек сталкивается постоянно. Кроме того, перед нами одна из современных версий дистанцирования и одновременно очень личностного восприятия мира без привычной социальной детерминированности и иронии по поводу тоталитарных мифологем.

Нина Куриева