"Мы слишком часто и настойчиво ищем в истории искусства провозвестников будущего, пророков, и не всегда по достоинству ценим выразителей своего времени, воплотивших в своих произведениях его облик и его самоощущение. А ведь это заслуга не менее важная, дающая все права на память и уважение потомков", - эта сентенция уже ушедшего от нас опытнейшего искусствоведа и художественного критика Григория Островского вспомнилась при чтении интересно задуманной концептуальной книги Антона Успенского "Между авангардом и соцреализмом. Из истории советской живописи 1920-1930-х годов", опубликованной издательством "Искусство-ХХI век" в 2011 году.
Вероятно, подзаголовок стоило бы уточнить: речь в ней идёт не о собственно советской живописи, а о живописи означенного автором отрезка советского её периода. Будучи тематически, как правило, вполне советской, она официозным сознанием таковой не воспринималась. И в значительной мере по причинам стилистическим. Обречённость этих живописцев на второразрядный статус для многих оказалась пожизненной. Из-за нетривиальной тематики и персональной (не обезличенной) стилистики они были оттеснены на обочину тогдашнего художественного процесса живописцами с рекомендованными сюжетами, приемлемой властями и массовым зрителем образностью.
А в последующие десятилетия многие из них были основательно забыты, и только на рубеже 1950-1960-х годов некоторые мастера выплыли из затянувшегося "небытия" и впервые узнаны новым поколением художников, искусствоведов и зрителей. И этот процесс посмертного их воскрешения ещё продолжается, неуклонно приближаясь к своему окончательному завершению.
"Одной из величайших драм в нашем искусстве двадцатых годов стала борьба принципиально двух разных позиций. Главная альтернатива для искусства: отражать жизнь или организовывать жизнь путём формирования жизненного пространства. В условиях упомянутого противостояния идея художественной организации оказалась скомпрометирована, и победу торжествовала идея отражения. Это значило – искусство как будто встало на путь развития реалистических традиций", - утверждал в одном из интервью конца 1980-х А.И. Морозов. В такое, целом верное, наблюдение тоже нуждается в некоторых оговорках: прежде всего надо признать, что оно относится скорее к представителям т.н. "третьего пути" в искусстве, а не к характерным живописцам соцреализма.
"Философия авангарда предполагала не столько отражение бытия, сколько его преобразование, вмешательство в жизнь. Кстати, в этом смысле, "несмотря на консервативность изобразительных средств, соцреализм, конечно, стал наследником авангарда". (Е. Рейн). Художественный авангард стремился организовывать жизнь, а соцреализм, по сути, продолжил решение этой цели. Только задача его существенно изменилась: не организовывать жизнь средствами самого искусства, а помогать в этом тоталитарному режиму путём своеобразной "агитации за счастье", то есть пропаганды реальных и мнимых достижений новой власти, поэтизации героических усилий народа, под чутким её руководством преобразующего весь жизненный уклад страны. А консерватизм выразительных средств, несомненно, облегчал восприятие такого искусства массами.
Статья полностью расположена по адресу : http://radmuseumart.ru/news/index.asp?page_type=1&id_header=4859
