Искусство Москвы и Санкт-Петербурга имеет разные истоки. Здесь можно вспомнить о топографической памяти, о той памяти места, что лежит в основе художественного видения, поскольку аура города в истории культуры имеет определяющее значение.

Непостижимость Петербурга всегда сопрягалась с амбивалентностью образов его восприятия. Здесь постоянно рождается ощущение, что при всей выверенности его форм происходит некоторое ускользание чего-то главного, что порождает странное состояние, и потому споры вокруг GENIUS LOCI бесконечны, и их неразрешимость только стимулирует их продолжение.

Любой, кто оказался в Петербурге, испытывает потрясение его эстетической составляющей уникального произведения, а потому все искусство, рожденное в нем, лишено социальной прямолинейности и однозначности, поскольку находится в плену его художественно-мифологического текста.

Примером тому служит живопись Анатолия Заславского. Она вся о городе и о людях, населяющих его.

Искусство Юрия Гусева являет яркий образец аналитической линии, исходящей из русского авангарда начала ХХ века и группы «Эрмитаж», сложившейся в самом начале 70-х и возглавлявшейся Григорием Длугачем. Его работы – это сочетание нового жизненного пространства, исходящего из музейного текста, где аналитический подход становится частью пластической самодостаточности, преодолевая соблазны подражательства.

Московские художники, будь то поколение «шестидесятников», к которому принадлежит творчество П.Ф.Никонова или сложившиеся чуть позднее - семидесятники, представителями которых являются Татьяна Назаренко и Ольга Булгакова, во всем отличаются от Петербургских. В их работах чувствуется столичная закваска, исходящая из особого положения Москвы в русской культуре.

Живопись П.Ф.Никонова – это взволнованное восприятие российской действительности. Его «пожары», «похороны», «салюты Победы», «замерзшие колокольни», воплощенные в холстах, являются невыразимо емкими метафорами свидетеля «исторической драмы России на рубеже ХХ-ХХI в.в.».

Художественные идеи Ольги Булгаковой и Татьяны Назаренко исходят из различных источников, но то, с какой страстью они пишут, свидетельствует о том, что их творчество не является пассивным отражением чувственных впечатлений. Из мира простых явлений они создают новые миры. Их поразительное проникновение в материальное, стремление охватить его, раствориться в нем, сделаться с ним единым целым, можно определить как проникновение сквозь барьеры сакрального и созерцание сущностных законов мироздания.

Есть вещи, о которых знают только художники, и если для большинства - непознаваемое непознаваемо, именно они обладают той интуицией, которая дает возможность проявить сущностное.

О. Томсон