Анна Бирштейн – известный московский художник. Ее картины находятся в собраниях Государственной Третьяковской галереи, Государственного музея русского искусства в Киеве, Национальном музее «Женщины в искусстве» в Вашингтоне. Ее биографы всегда отмечают семейственность: ее родители – замечательные художники Макс Бирштейн и Нина Ватолина, а дочь – известный модельер Маша Цигаль.

Анне Бирштейн присущ яркий экспрессивный живописный язык. Изображение "на глазах у зрителя" складывается из почти физически ощутимых энергичных движений руки художника.

При этом, от выставки к выставке автор меняет темы и способы экспонирования картин. На выставке в Новом Манеже Анна Бирштейн говорит о себе и свободе.

Неожиданно, центром этой выставки живописи оказывается огромная фотография – художник в движении. Движение – это и образ действия Анны Бирштейн, и жизненная стратегия, и главное свойство ее творчества.

На этой выставке автор впервые осуществляет удивительную попытку остановить движение – показать отдельные элементы, из которых оно складывается, на больших холстах – велосипед, бабушкина вазочка, след самолета в небе, платье, рюмка, римская колонна, цветок.

Но движение не останавливается: в каждом из произведений ощутимо присутствие автора (пейзаж в картине с велосипедом уже двинулся с места, одежда еще танцует, рюмка предполагает...), а вместе они создают автопортрет художника, который присутствует одновременно в интерьере и пейзаже, в воспоминаниях и будущем.

Движение кисти, движение предметов и собственное движение создают неразрывную ткань существования Анны Бирштейн. Энергия движения позволяет художнику чувствовать себя свободной, и эта свобода прямо и без потерь переносится на холст.

В движении – "смазывается" все тяжелое, сложное и неприятное, мир - переосмысляется и преображается. Позитивный заряд, транслируемый автором, состоит в том, что ДВИЖЕНИЕ – ЭТО СВОБОДА.

На одной из стен выставочного зала – многометровый полиптих. Здесь соседствуют два жанра: натюрморты и портреты – цветы и люди. Первые – многоцветием, перетеканием форм, сложностью внутренней жизни преодолевают "привязанность" к месту, они всегда свободны. Вторые – в веселье, грусти, забытьи, сосредоточенности – хотят свободы.