Ансира Сельма, переводчик произведений Марины Цветаевой на испанский язык, была в числе трех лауреатов, награжденных во время V Международных Цветаевских чтений в Елабуге Литературной премией имени М.Цветаевой. В этом интервью она рассказывает о своей переводческой деятельности, которая началась более 30 лет назад.
- Сельма, когда вы впервые познакомились с творчеством Марины Цветаевой?
- Это произошло много лет тому назад, в конце семидесятых годов. Я была тогда студенткой филологического факультета МГУ. И ко мне попали в руки «Письма 1926 года» Рильке, Пастернака и Цветаевой. До этого я о Цветаевой ничего не слышала и не знала, что есть такой поэт. В те годы в университете мы ее, конечно, не проходили. Я влюбилась в Цветаеву с первого же письма. А после того, как прочитала всю книгу, перестала спокойно жить. У меня возникла просто непреодолимая потребность поделиться этими письмами, этими образами со своими соотечественниками, которые не знают русского языка. Поэтому можно сказать, что я стала переводчицей благодаря Цветаевой. За эти годы моя влюбленность в поэта не прошла, она становится только нежнее, глубже и сильнее с каждым переводом.
- «Письма 1926 года» - это во всех отношениях очень сложная книга. И как вы рискнули за нее взяться?
- Меня уже не раз об этом спрашивали. И я всегда отвечаю, что это был такой шаг, на который, не знаю, решилась ли бы я сейчас со всем своим опытом. А в то время я вообще не знала, что такое перевод! Но тогда, поймите, я не могла по-другому, это было выше меня.
К большому моему счастью я постучала однажды в дверь к Евгению Борисовичу Пастернаку. Он тоже об этом помнит, и даже недавно рассказывал, как он открыл дверь и увидел молодую девушку с длинными-предлинными волосами, с черными-пречерными глазами, которая сказала: «Я хочу переводить «Письма 1926 года», вы мне поможете?» В первые мгновения он просто окаменел, а потом ответил: «Конечно, помогу, проходите».
И я стала к нему ходить в течение многих-многих недель, месяцев. Он очень терпеливо со мной работал: объяснял, помогал разбирать тексты, растолковывал. И если перевод состоялся, то это благодаря ему.
- Какой это был год, и когда книга была опубликована?
- Это был 1980 или 1981 год, а книга вышла в 1984 году.
- Сельма, на вас «претендуют» сразу две страны – Мексика и Испания. С чем это связано?
- Я родилась в Мексике, считаю себя мексиканкой и горжусь этим. Но уже 22 года живу в Барселоне в Испании. А работаю и для мексиканских, и для испанских издателей.
- Вы переводите только прозу Цветаевой или также стихи?
- Я перевела уже почти всю ее автобиографическую прозу и очерки о поэтах. А недавно попробовала стихи. Получилось это таким образом: у нас с певицей Леной Фроловой, которая исполняет много песен на стихи Марины Цветаевой, возникла идея подготовить совместную литературно-музыкальную программу. В ней я рассказываю о судьбе Цветаевой, используя ее письма и дневники, а стихи звучат в песнях Лены Фроловой. Получается интересный диалог между прозой и поэзией. Такие выступления у нас прошли уже в Мексике и в разных городах Испании. Тогда-то и возникла мысль перевести эти 15 песенных стихов на испанский язык. Но в результате получилось не 15, а 46 стихотворений, которые я перевела совместно с одним из лучших мексиканских поэтов. Мне очень интересно было работать с ним над стихами – материалом совершенно иным, чем проза. Не буду загадывать, потому что я человек страсти и импульса, но если опять будет такой импульс, то я продолжу переводы стихов. Мне кажется, что именно с эти поэтом, ощущающим Цветаеву через меня, мы смогли дать словам, которые можно уподобить металлу, ту форму, какую нам хотелось. И, вполне возможно, последует продолжение.
- А есть ли кроме ваших переводов другие стихи Цветаевой на испанском языке?
- Да, два сборника, которые, к сожалению, переведены не поэтом. Они просто передают смысл, но это не поэзия.
- Все ли, что вы переводите из Цветаевой, издается?
- Да, абсолютно все. Было, конечно, время, когда мне приходилось постоянно уговаривать издателей, убеждать их в том, что Цветаева – потрясающий поэт. Но сейчас дорога проторена. Ее открыли, о ней знают, рассуждают, то есть Цветаева уже живет в испанской культуре.
- Существует ли у вас какая-то другая связь с читателями кроме книг?
- Раньше ничего другого не было. А полтора года назад мы придумали с Леной Фроловой этот проект. Он дает возможность приблизить испанского зрителя, испанского читателя к поэту, который не так хорошо известен широкой публике. И я не раз убеждалась, что те слова Цветаевой, те потрясающие строки, которые звучат со сцены, действительно, доходят до сердца, до души человека. Обычно после нашего выступления люди выходят и покупают ее книги.
- Скажите, сложно переводить Цветаеву?
- Очень. Но я всегда при этом помню ее слова о том, что непереводимых текстов не существует. Всякое поэтическое творчество – это уже перевод: с внутреннего на внешнее, с духовного – на материальное. А если возможен такой перевод, то как не возможен другой – с одной системы знаков (языка) на иную. Для меня перевод каждого нового произведения Цветаевой – это целое событие. Искать в них дух, слова, музыку и переводить Цветаеву так, как она переводила с испанского Лорку, с немецкого Рильке – вот то, к чему я стремлюсь.
- На сколько языков мира переведена Цветаева?
- Не могу ответить точно. Думаю, что на все главные языки. И, безусловно, - на все европейские.
- Сельма, что побуждает вас брать на себя такую большую нагрузку и собирать по всему свету переводчиков, чтобы привести их, к примеру, сюда, в Елабугу, на V Цветаевские чтения?
- Это, действительно, отнимает много времени. Нужно не только их найти, но и проверить уровень перевода. Потому что я же не буду приглашать каждого, кто переводит Цветаеву. Их много, но не все переводы удачные и достойные. Это, в самом деле, работа. Но я знаю, что мы дарим друг другу, когда находимся вместе. Мы словно заряжаем свою внутреннюю батарейку для дальнейшей работы. Нам приходится переводить произведения писателей, которых уже нет в живых. Каждый из нас работает в своем кабинете: со словарями, текстами, может быть, какими-то исследованиями. Но нет живого общения. А когда мы собираемся – переводчики на финский, итальянский, французский, испанский, хинди, японский, китайский и другие языки, - то это общение, обсуждение схожих проблем и удачных опытов перевода нам так много дает, что вся подготовительная работа не кажется мне нагрузкой. Вот и в этот раз я думала: «Боже мой, будет эта встреча, какое счастье!»
Уже на протяжении пяти лет мы собираемся каждое лето на 3-4 дня в Ясной Поляне на семинар переводчиков. Вначале идея его проведения была связана с переводом произведений Толстого. Но потом мы расширили тематику и приглашаем переводчиков русской классической литературы. Мы работаем с 9 утра до 7 вечера, и после таких семинаров возникает чувство, что заново начинаешь жить и работать.
Елабуга так гостеприимна, что слава об этом идет уже по всему миру. И моя мечта – собрать здесь переводчиков Цветаевой. Это было бы здорово. Вы бы нам помогли, а мы, в свою очередь, очень многое сделали бы для Цветаевой.
- Какие чувства испытываете вы после получения Литературной премии?
- Сердечную благодарность за то, что отметили мою работу и дали мне премию, носящую имя поэта, которого я люблю, которым дышу и живу уже больше 30 лет.
Интервью подготовила Людмила Пахомова
