На первой музейной экспозиции русской художницы начала XX века Александры Коноваловой выставлено около 100 акварельных и графических произведений 1900-х 1910-х гг., а также более поздняя серия её камчатских типов.
Я вся - тона жемчужной акварели,
Я бледный стебель ландыша лесного,
Я легкость стройная обвисшей мягкой ели,
Я изморозь зари, мерцанье дна морского.
Максимилиан Волошин
Строки из стихотворения Максимилиана Волошина прекрасно характеризуют художественные пристрастия Александры Коноваловой, да и само время эпохи модерна. Темы многих акварелей художницы почерпнуты из увлечения всей русской интеллигенции «Волшебной сказкой», а также классической мифологией.
Из творческого наследия этой замечательной художницы до нас дошли, в основном, большинство акварелей 1900-1920 гг. и серия работ предвоенного времени. Их, от работы к работе, от короткой информации в периодике, ну, а теперь уже и от каталога к каталогу, от выставки к выставке, - галерея «Веллум» скрупулезно собирает уже на протяжении нескольких лет.
Александра Сергеевна Коновалова родилась в Москве в 1883 году. В Московском училище живописи, ваяния и зодчества, куда она поступила совсем юной, в 1899 году, Коновалова училась одновременно с создателями знаменитой «Голубой розы» – П.Уткиным, Н.Милиоти, Н.Сапуновым, П.Кузнецовым.
Акварели Коноваловой рубежа 1900–1910-х годов – отражение художественной жизни современной ей, тонкие цитаты эпохи русского модерна. Ученица Врубеля, Нивинского, Шехтеля, художница, исповедовавшая те же принципы, что и ее современники-символисты, погруженная в общую культурную среду с ними, также компилятивна к ним, как и они сами по отношению друг к другу: Как, скажем, Сапунов по отношению к Уткину: те же полутона, то же «сфумато», та же хрупкая музыкальность образов. Длинные, словно дождевые нити, акварельные мазки сменяются их жемчужной прозрачностью. К концу десятых годов приверженность Коноваловой к новизне приводит к плакатной откровенности красочных композиций, знакомых по Петрову-Водкину, к обобщению фигур. Позднее, уже в тридцатые, подвергнувшись «антиформалистической атаке» официоза, художница становится твердым реалистом, но тяга к мифотворчеству, любовь к сказочному и загадочному, и тогда не покидает ее. Коновалова, живя на Чукотке, куда ее выбросила страшная реальность сталинской эпохи, обращается к мистической традиции аборигенов. Просто изображая шаманов, она иллюстрирует сакральную жизнь Севера.
Ее глубокие знания русской и европейской мифологии, увлечение поэзией символистов, породило интригующе загадочные образы, будто приоткрытое окно в иной мир с присущими той эпохе аффективными, мифологическими изысками.
Директор галереи «Веллум» Любовь Агафонова: «В символистских, мифологических акварелях Александры Коноваловой присутствует ощущение одновременности вчера и сейчас, реального и инфернального. Она погружает, с не меньшим мастерством, чем Милиоти или Борисов-Мусатов, в пространства неведомые, не насилуя сознание зрителя, а музыкально-легко увлекая в хоровод мистификаций. Это сродни детским ощущениям, когда слушаешь сказку: каждое новое слово усиливает интерес – что дальше, какая разгадка у таинственной истории? И уже нет сил не увлечься, не поддаться этому искушению, окутанному загадочностью».
В 1915 - 1917 гг. ее работы экспонировались на рождественских выставках общества художников «Свободное творчество». Здесь в полной мере московский зритель мог насладиться Коноваловскими интерпретациями «Волшебной сказки», синтезировавшие в себе русский народный колорит и европейский изобразительный язык.
Кажется, что художница точно идет по «голуборозовской» траектории. Ее акварели рубежа 1900–1910-х годов – эстетские, немного книжные, стилевые искания русского модерна. В 1920-е годы она создает произведения, обобщенная эстетика которых напоминает плакат. Сохранились карандашные разработки этого времени, с четкими указаниями цветовых решений, конструированием формы Но мифологизм в них не исчезает, а трансформируется.
Туманному мифу подобна и сама жизнь художницы, очертания которой расплываются в кровавой дымке. Ее биография приобретает неожиданный, трагический, в чем-то парадоксальный оборот. Если ее ранние произведения в стиле ар-нуво были лишены историзма, то по немногим уцелевшим работам второй половины жизни мы, напротив, пытаемся прочитать ее биографию. На рисунках и акварелях начала 1920-х годов – сестры милосердия, офицеры, корабли на фоне сопок. Белая армия? Тогда неудивительно, что в тридцатые художница оказалась на Камчатке. Было это для нее спасением или творческой командировкой? Вопросов больше, чем ответов. Внешне она становится реалистом, но даже в простых трудовых процессах видит миф и мистику. Корякские шаманы словно приходят в реальность из ее модернистских грез.
Известно, что мифология Серебряного века в превращенном виде поучаствовала в становлении советской мифологии. Видимо, не случайно и сама биография Александры Коноваловой приобрела мифическое измерение.
Персональную выставку живописи и графики
Александры Коноваловой предсавляют Государственный Литературный музей и Галерея "Веллум"
Выставка работает до 22 ноября 2009 года
