КАРЛ фон КЛАУЗЕВИЦ «1799 ГОД»

Большую часть теоретических вопросов, касающихся событий, изложенных в этой главе, мы уже подвергли рассмотрению в самом ходе рассказа; поэтому нам остается только сделать еще несколько отдельных замечаний.

В этой главе в поведении Моро мы совершенно не находим действий, в которых обнаруживались бы талант и решительность характера. Кажется, что крайне неотчетливо было продумано, какие операции мог начать Моро совместно с наступающим Макдональдом. Сначала, но-видимому, думали, что все дело в соединении, и это соединение предполагалось на Ривьере; при дальнейшем развитии событий обнаружились трудности, время и средства для беспрепятственного соединения на равнине были упущены, и тогда вдруг возникла мысль о двойном наступлении и о сложной операции. Это была мнимо гениальная идея, внезапно родившаяся на свет, которая без всяких размышлений и расчетов интуитивным путем нашла якобы правильное решение.

Так думали тогда. Мысль о соединении до решительного сражения теперь совершенно исчезла, и таким образом было утрачено простейшее и вполне естественное стремление. Объект этой двойной операции, собственно, не был определен и растворялся в излюбленных цветистых фразах. Повсюду мы видим отсутствие ясно намеченных целей и средств для их достижения.

В медлительном наступлении Моро против Тортоны мы находим вообще недостаток решительности. Вполне вероятно, что ему ничто не препятствовало сосредоточить свои силы у Гави на день раньше, т. е. 15-го, а 16-го быть уже у Тортоны, — ничего, кроме страха, что Суворов может повернуть, обратиться против него. Но и тогда у него оставалось бы время для отступления. Это была задача не из легких, однако, в процессе ведения войны возникают еще более трудные задачи, и во всяком случае Моро обязан был выполнить эту задачу, чтобы помочь своему товарищу по оружию. Если бы Моро благодаря этому хоть на несколько дней задержал Суворова, то Макдональд подошел бы ближе и соединение было бы достигнуто до решительного сражения. Но если бы Суворов повел наступление против Макдональда, то Моро, по крайней мере, имел время, чтобы до некоторой степени компенсировать неудачу, действуя против Бельгарда в соответствии со сложившимися условиями.

Генералу Макдональду, по нашему мнению, можно сделать только один упрек, что он не держал сосредоточенными свои силы для главного удара, разбросав их во времени и пространстве, и, распоряжаясь сражением, действовал просто по господствовавшему тогда методу, не проявляя собственной инициативы. Мы, пожалуй, достаточно уже указали, что, оставаясь на большой дороге, он действовал не вопреки планам Моро. Его ошибка заключалась в том, что на Треббии он хотел использовать свои силы более на правом, чем на левом фланге. Это было ошибкой не потому, что последнее лучше обеспечивало связь с горным районом, ибо Моро стоял не в горах, и не потому также, что этот генерал вообще находился влево от него, но исключительно по той причине, что на протяжении 3 — 4 переходов большая дорога, по которой проходил путь его отступления, у Пьяченцы образует поворот к левому флангу, и, следовательно, с этой стороны ему более всего угрожала опасность.

Прежде всего мы можем спросить: что означало отправление генерала Гогенцоллерна за По? Если этот генерал совместно с Кленау должен был прикрывать осаду Мантуи, то они могли лучше выполнить это, находясь за рекой По, чем перед нею. Здесь не играли никакой роли страх, испытываемый гениальным полководцем перед всякой обороной реки, а также мысль о том, что этот маленький корпус лучше можно использовать в открытом поле, чем за водным барьером, шириной в 800 шагов. Впрочем, почему вообще так заботились об осаде Мантуи? К обложению ее еще не приступали, в крепости не было недостатка в съестных припасах, поэтому срыв осады не имел никакого значения. Мог ли Макдональд ради такого объекта, лишенного всякого значения, двинуться за По (для этого у него отсутствовали все необходимые средства), оставить на произвол судьбы Моро и свои коммуникации и даже отрезать себе возможный путь отступления? Если подобное предположение считалось вероятным в войсках, стоявших против Макдональда, то это, конечно, доказывает только то, что тогда, а, вероятно, также теперь, в больших скоплениях людей как военных, так и невоенных, так мало еще имеется методов для правильного понимания вещей и критики, что явления, совершенно не внушающие страха, имеют в их представлении большее значение, чем те, которые действительно могут внушать страх.

Мы никоим образом не хотим осуждать тот факт, что оба корпуса Гогенцоллерна и Кленау были выставлены против Макдональда на той стороне По, только это нужно было сделать не в виде принесения человеческой жертвы Минотавру, а для того, чтобы отступать на Суворова для подкрепления сил этого полководца. Уже одно это эксцентрическое отступление могло сделать невозможной всякую мысль о переходе По Макдональдом.

Может возникнуть вопрос, не лучше ли поступил бы Суворов, продолжая преследование Макдональда, чтобы причинить ему большие потери или даже вовсе вытеснить его из Апеннин, не было ли более выгодным создать для Моро в его тылу неблагоприятные условия? При ближайшем рассмотрении условий отступления окажется, что для этого не представлялось случая. В самом сражении Суворов во всяком случае мог оттеснить своего противника от гор и от дороги на Парму, что являлось необходимым, в случае, если бы он имел свободу использования большей части своих сил на правом фланге. Но Суворов не мог оставить на произвол судьбы большую дорогу, и, таким образом, само собой отпадало стремление к этой чрезвычайной цели. При отходе Макдональда по большой дороге было немыслимо отрезать его от всех путей на Флоренцию, так как на расстоянии длиною в 12 миль была возможность уйти в Апеннины, и отряды Макдональда на большой дороге всегда могли двигаться быстрее, чем те отряды, которые мог выслать Суворов через горы для того, чтобы отрезать их. Во всяком случае число трофеев могло бы быть значительно увеличено, если бы Суворов продолжал преследование генерала Макдональда еще на три перехода, т. е. до района Реджио, и если бы соединенные силы Гогенцоллерна и Кленау выступили против Макдональда на каком-нибудь пункте большой дороги. Это, возможно, побудило бы этого генерала скорее направиться в горы, я при этом часть парков, тяжелой артиллерии и обозов могла быть потеряна. Но это заставило бы генерала Суворова отклониться от Скривии на 8 дней пути, совместные операции с Гогенцоллерном и Кленау были ненадежны и даже опасны, поэтому трудно упрекать союзного командующего за то, что он не пошел на это.

В заключение нам следует еще отметить то влияние, которое оказала на события этого дня личность Суворова. На том пункте, где он находился, союзники всегда оказывались решительными победителями, хотя бы они вели бой, не имея численного превосходства над противником; наоборот, Мелас всегда сталкивался с трудностями, и без Суворова они представлялись бы ему еще большими. Обыкновенный полководец, так серьезно угрожаемый с тыла, не продолжал бы боя 19-го и 20-го и еще менее был бы способен вести преследование до Арды. Мужество всегда является на войне важнейшим элементом, но в высших областях большой ответственности оно имеет значение только в том случае, если оно опирается на сильный ум; поэтому так многого могут достигнуть храбрые солдаты, даже в незначительном числе, предводимые мужественными и предприимчивыми полководцами.

2001, Библиотека интернет-проекта «1812 год».