Государственная Третьяковская галерея (на Крымском валу) приглашает с 29 мая по 16 июня на выставку Михаила Филиппова "Набережная". На выставке будут представлены графика, проекты. Открытие выставки состоится 28 мая в 16.00.
Петербург есть высочайшее творение русской культуры, его прославленные архитектурные шедевры в ближайшее время станут предметом многочисленных юбилейных выставок. Но Петербург - не только произведение, это еще и принцип построения архитектурной формы. Выставка работ Михаила Филиппова "Набережная" призвана показать, как этот принцип воплощается в сегодняшней работе архитектора. Выставка состоит из четырех масштабных градостроительных проектов реконструкции центральных набережных Москвы-реки и рисунков реальной архитектуры Петербурга, Москвы и Венеции, исследующих и показывающих феномен петербургской архитектурной формы.
Утверждение петербургской формы в сегодняшней Москве - акт ошарашивающе полемичный. Архитектура Москвы больна антипетербургским комплексом, и история болезни столь длинна, что вирус успел несколько раз мутировать. Начиналось с обвинения одних в грехах других: не решаясь обвинить партию и правительство в остановке полета авангарда, московские архитекторы обвинили петербургских коллег в том, что те приехали и заменили блестящие прозрения Мельникова на неблестящие перспективы Фомина. Говорили, что Петербург погубил Москву, подразумевали, что классицизм погубил конструктивизм. Потом про авангард забыли - предметом защиты оказались московские дворики, очаровательные в неповторимости своей архитектурной беспомощности. Это была защита почвенников от западников - говорили, что Петербург губит Москву, подразумевали, что западный рационализм губит русскую духовность. Потом родилась "средовая теория" - сложное научно-деятельное интеллектуальное построение с элементом мистических озарений. Московское противостояние Петербургу приобрело характер борьбы новой прогрессивной теории среды против примитивности ансамблевого подхода к городу. Потом средовая теория превратилась в идеологическую основу документов сегодняшней бюрократической системы согласований проектов. В результате мы имеем фигуру прогрессивного бюрократа-почвенника, защищающего московские дворики от экспансии рационализма под знаком борьбы за рассвет авангарда 20-х и против сталинского ампира. Не думаю, что эту фигуру можно убедить и вылечить - столь многоаспектное психологическое образование не поддается лечению. Можно лишь увидеть альтернативу.
Что значит "воля к Петербургу"?
Прежде всего, это воля к городу. Петербург выстроен огромным градостроительным усилием, направленным на создание эстетически совершенной формы. В этом городе есть пафос победы красоты. Логикой построения архитектуры оказывается не только и не столько прагматические интересы, сколько создание эффекта полноценной картины города. Это в корне отличается от сегодняшних градостроительных принципов, но именно благодаря давлению эстетического начала мы и имеем этот совершенный город.
Далее, это воля к ордеру. Не только ордеру в прямом архитектурном смысле, но воля к упорядоченному эстетическому переживанию. Это не мешает градостроительной ткани быть очень сложной и даже хаотической, но ордер вступает в сложное взаимодействие с хаосом, эстетически "просветляя", проясняя его. Петербург, уникальный город, сохранивший свой классический облик, идеально демонстрирует эту удивительную работу ордера в городской ткани.
Наконец, это воля к достоинству архитектуры. Городу на воде свойственен нарциссизм, он постоянно любуется собственным отражением, удостоверяясь в том, что достоин любования. Архитектура, отраженная в водной глади, становится чистым образом, она сама превращается в собственную картину, и единственный критерий ее оценки - красота.
Все эти черты составляют основу градостроительных проектов Михаила Филиппова. Его картины не только помогают нам понять, чем является Петербург, но увидеть, как петербургский принцип построения города может расширяться и преображать иные городские контексты. Москва Филиппова не становится Петербургом, она сохраняет свой собственный строй, но она словно впитывает в себя петербургский этап русской истории и петербургское достоинство архитектурного ансамбля.
"Отражаемый ежесекундно тысячами квадратных метров текучей серебряной амал
ьгамы, город словно бы постоянно фотографируем рекой, и отснятый метраж впадает в финский залив, который солнечным днем выглядит как хранилище этих слепящих снимков". Это написал Иосиф Бродский о Петербурге. И это суть петербургского соблазна. Образ города существует отдельно от города и сам себя восстанавливает в интуитивно угадываемом мотиве - вода, набережная, колоннада. И когда ты встречаешь этот мотив где угодно, или он является твоему внутреннему зрению в еще неоформленном городском ландшафте, ты вдруг понимаешь, что эта архитектурная картина - истинна, правильна, что так должно быть, потому что это - Петербург. Выученный Петербургом глаз начинает опознавать его повсюду, делает частью картины этого города виды Москвы и Венеции. Выставка Филиппова - про это петербургское зрение. (Григорий Ревзин)
